В 1910 г. Унгерн с полком, в котором он служил, был направлен для охраны русской дипломатической миссии в Ургу, где близко сошелся с некоторыми монгольскими князьями и ламами.
Во время первой мировой войны Унгерн за бои в Восточной Пруссии в составе 1-го Нерченского полка Уссурийской конной дивизии был произведен в войсковые старшины. Но вскоре полевым судом был приговорен к трем годам крепости за избиение комендантского адъютанта в городе Тарнополе, однако наказание не отбывал. В аттестации, подписанной командиром полка бароном Врангелем, говорится: «В нравственном отношении имеет порок — постоянное пьянство, и в состоянии опьянения способен на поступки, роняющие честь офицерского мундира, за что был отчислен от полка в резерв чинов»[42].
Октябрьская революция 1917 г. застала Унгерна в Забайкалье, где он по заданию А.Ф. Керенского формировал казачьи отряды для фронта. В период становления Советской власти в Сибири Унгерн находился в Чите и, начиная с декабря 1917 г., занимался формированием Азиатской конной дивизии для борьбы с Советской властью. С этого момента барон Унгерн появляется на исторической арене как один из организаторов русской контрреволюции на Дальнем Востоке и Азии.
«Безжалостная суровость» — девиз Унгерна в борьбе с революцией. На допросе в штабе 5-й Красной Армии Унгерн на вопрос о том, что он подразумевал под «смертной казнью разных степеней», ответил: «вешать, расстреливать и голодом морить». На суде о своих жестокостях Унгерн говорил откровенно. Он признавал, что все расстрелы производились с его ведома. Даже белогвардейская газета, издаваемая в Шанхае, писала: «Барон Унгерн — один из самых жестоких людей, который когда-либо распоряжался людьми. Его борьба с большевиками так же, как и с бесчестными элементами, у себя, велась с жестокостью Чингисхана. Тысячи людей были расстреляны по его приказаниям… Он походил на дикого зверя, бесившегося в клетке»[43].
В обвинительном заключении по его делу указывались способы пыток, применявшиеся им: размалывание в мельницах, битье палками «по монгольскому способу», при котором мясо отставало от костей, сажание на лед и т. п. «Провинившихся офицеров» он самолично бил палками, а иной раз и сжигал на кострах, тут же мешая куском железа горячие угли… В морозные ночи он сажал на крыши почтенных полковников, запарывал офицеров шомполами или заставлял их до утра сидеть на качающихся кустах при бушующем ветре[44]
