- Ты знаешь, кто эта леди? – поинтересовался патриций у Павла.
Работорговец лишь замотал головой и развел руками. Видел я это краем глаза, пристально наблюдая за уходящей незнакомкой. Вдруг она обернулась и, скользнув взглядом по отвлеченным Павлу и патрицию, посмотрела мне прямо в глаза. Высунув язычок, она манящим жестом быстро облизнула губы, а после задорно подмигнула. Резкий разворот, взмах локонов – и вот она уже вновь удаляется. Еще миг, и белоснежная туника затерялась в толпе.
«Какого… лешего здесь все-таки происходит?»
Голова раскалывалась от метавшихся мыслей – я даже не заметил, как меня отвязали от общей вереницы. Шея болезненно дернулась, и слуги нового хозяина повели меня прочь. Вдруг перед глазами из ниоткуда вновь появилась объемная надпись:
«Поздравляем с изменением социального статуса!»
«Вы теперь - раб Квинта Остория Джонса!»
Глава 3. Критерий оптимальности
Неуклюже перебирая ногами – повинуясь рывкам веревки, я обреченно шел вперед. Слуги Джонса вели меня через толпу, но двигался я машинально, ориентируясь в пространстве только периферией зрения - стараясь держаться за спиной. И во все глаза рассматривал материализовавшуюся передо мной из ниоткуда надпись.
Я студент. Был – подсказало услужливо воспоминание вспышкой выстрела. Первый курс СФУ, в Красноярск приехал из вымирающего и стремительно деградирующего областного райцентра. В одиннадцатом классе поселковой школы был единственным учеником – и провожали меня в Красноярск, когда уезжал поступать, как героя на войну.
Денег у меня тогда не было даже на обратный билет. С собой вез полторы тысячи рублей и сумку с продуктами – которые должны были помочь мне продержаться в первый месяц. Сразу поступить не удалось, но возвращаться домой я не стал. Не очень люблю вспоминать тот год – первое время, до морозов, жил в шалаше на берегу Енисея. Подрабатывал в очень разных местах – не стыдно вспоминать только работу администратором сауны и грузчиком на овощной базе. А потом мне повезло – на овощебазе познакомился с одиноким и нелюдимым дядей Сережей – он даже здоровался не со всеми. Сергей Иванович – как я его называл, оказался ветераном без удостоверения. Кроме Афганистана, военнослужащие Союза выполняли интернациональный долг в самых разных местах планеты – о чем государству оказалось легче забыть. Или забить.
Сергей Иванович, как казалось, очень устал от жизни. Он неоправданно мало ел и невероятно много пил. Но на работу к семи утра приходил четко, без какого-либо намека на перегар и всегда свежим, несмотря на внешность, на которой годы оставили значимый опечаток. После того, как он несколько раз застал меня моющимся в тазике за раздевалкой, пригласил к себе домой. Зиму и весну я прожил у него – и поступил в университет со второго раза. Сразу после этого Сергей Иванович умер. Он как знал – за несколько дней до его смерти у нас было несколько разговоров, за которые он произнес слов больше, чем за предыдущие полгода. И, как оказалось после похорон, свою трехкомнатную квартиру он переписал на меня.
