– Люблю хороший ром под хорошую порку. Джильермо, врежь ему еще. Пусть заорет.
При этих его словах на верхней площадке Жиенна обеспокоенно выругалась шепотом, а Тонио вздохнул:
– Он не заорет. Вилькасуаманец из воинского рода скорее сдохнет, чем покажет слабость своему врагу…
– Что ж парни так тянут? Эти ублюдки его же запорют до смерти! – Жиенна нервно сжала пальцы. – Может, кастануть что-нибудь?
– Подождем, надо одновременно действовать, – придержал ее за плечо Тонио. – Они скоро явятся.
Внизу продолжалось жестокое веселье. Чернявый Джильермо вошел в раж, пытаясь добиться от Ньеты хоть какого-то звука, и с шестого удара рассек кожу. Полетели брызги крови, но и теперь журналист молчал, только дышал тяжело. Любитель рома и порки недовольно сказал:
– Ты смотри, гордец какой. Красномордый, думаешь, ты охренеть какой крутой герой? И не таких обламывали.
– Это точно. Даже этого говнюка Оливио озалупили, – усмехнулся широкоплечий детина с очень темными глазами, свидетельствующими о небольшой примеси альвской крови. – Может, и этого так же, а? Отымеем как следует. Слыхал я, что у краснорожих жопы хоть и тугие, да на разрыв прочные, вот и проверим.
Все заржали, морячки, дежурившие у дверей, оставили пост и подошли ближе, а любитель рома сказал:
– Мне нравится эта идея. Отымеем засранца, отымеем так, чтоб у него изо всех дыр выливалось. Вот только сейчас или подождем, когда сучий сын Альбино явится, тогда и отдерем разом обоих?
Тут наконец Пабло Ньета подал голос. И голос этот был едким, как щелочь:
– Правду, значит, говорят, что плети, ром и мужеложство – славные традиции выпускников Ийхос дель Маре.
От этих слов Джильермо схватился за плеть и хлестанул его со всей дури, так, что брызги крови полетели во все стороны, заляпав и мундир самого Джильермо.
Наверху Тонио потянул ману, Жиенна начала активировать какой-то каст… А внизу грохнуло, двери в пакгауз сорвались с петель и влетели внутрь. А в проем шагнул Оливио, отряхнул мундир, поправил берет и огляделся. И сказал на понятном морячкам языке:
– Знакомые всё лица. Вся гребанная камарилья, кроме Стансо, который сейчас жопой тюремную скамью полирует. Ну, сеньоры офицеры, как вы и хотели, Оливио Вальяверде и Альбино здесь. Теперь отпустите сеньора Ньету.
– Хера с два, – Джильермо еще раз врезал плетью по спине мартиниканца.
Оливио сделал шаг вперёд:
– Последний раз говорю: отпустите сеньора Ньету, мрази.
– Веселье в самом разгаре, – красавчик в аксельбантах снова глотнул из фляги и расплылся в мерзкой улыбочке. – Кто ж отпускает дорогих гостей посреди вечеринки? Но не бзди, Вальяверде – мы люди чести, в отличие от тебя, мы слово держим. Отпустим… после того, как оттрахаем вас обоих.
