— Пойдемте же скорее! Нельзя оставлять Герти с этими тварями. Они же пьяные...
— Срежьте путь, — велел Титженс. — А я защищу Герти.
Он поднял свою сумку.
— Нет, я пойду с вами!
— Вы же не хотите в тюрьму? Так бегите! — воскликнул он.
— Чепуха, — сказала она. — Я и не такое видала. Девять месяцев в рабстве... служанкой. Пойдемте же!
Титженс побежал, словно бык на красную тряпку. Его подстегивали пронзительные крики где-то вдалеке. Девушка бежала рядом.
— А вы... неплохо... бегаете! — задыхаясь, похвалила она. — Прибавим скорость.
В то время в Англии людям не часто приходилось кричать, протестуя против физического насилия. Титженс никогда ничего подобного не слышал. Эти крики расстраивали его и пугали, хотя он видел перед собой лишь холмы и лужайку. Полицейский, которого сразу можно было узнать по сверкающим пуговицам, спускался с крутого холма, соблюдая предельную осторожность, чтобы не упасть. В серебристой каске и при полном параде он выглядел довольно комично на фоне холмов и лужайки. Воздух был такой чистый и спокойный; казалось, Титженс находится в музее под открытым небом и просто любуется экспонатами...
Из-за зеленого пригорка проворно, как крыса, уходящая от преследования, выбежала невысокая девушка. «Вот она, та дама, за которой гонятся!» — промелькнуло в голове у Титженса. Ее черная юбка была вся в песке, потому что она, вероятно, падала; на ней была шелковая блузка в черносерую полоску; один рукав отодрали преследователи, и сквозь дыру проглядывало нижнее белье.
С песчаного холма, запыхавшись и разрумянившись, сбежали два горожанина в красных вязаных жилетках, надутые ветром, как мехи. Темноволосый мужчина, тот самый, со страстным, пошлым взглядом, нес в руке обрывок черносерой материи. Он насмешливо прокричал:
— Разденьте эту дрянь!... Тьфу! Разденьте ее догола!
С этими словами он спрыгнул с небольшого пригорка и влетел прямиком в Титженса, который тут же оглушительно заорал:
— Эй ты, свинья проклятая! Я тебе голову оторву, если двинешься с места!
Голос за спиной Титженса прокричал:
— За мной, Герти! Здесь недалеко!
— Я... не могу... Ой, сердце... — задыхаясь, еле проговорила девушка.
Титженс не сводил глаз с горожанина. У того отвисла челюсть и выпучились глаза! Казалось, весь его прочный мир, в основе которого лежало потаенное мужское желание унижать женщин, разлетелся на части.
— Ну и... Ну и ну! — задыхаясь, проговорил он.
Раздался новый крик — на этот раз где-то вдалеке, — и Титженсу стало не по себе. Почему эти несчастные девушки кричат? Он резко развернулся, не выпуская сумки из рук. Полицейский с красным, как вареный рак, лицом вяло ковылял за двумя девушками, спешащими ко рву. Он вытянул вперед руку, тоже багровую. Расстояние до него было меньше ярда.
