— Но теперь все не так! — воскликнул Титженс. — Господь свидетель, теперь все совсем не так!
— Ваша правда, — сказала она.
— Не обязательно было показывать всю вашу эрудицию синего чулка, чтобы меня убедить...
— Синего чулка! — высокомерно воскликнула она. — Я совершенно не такая! Я знаю латынь лишь потому, что отец говорил с нами на ней. Вы и то больше напоминаете синий чулок...
И вдруг она расхохоталась. Титженсу стало нехорошо, физически нехорошо. А она все смеялась.
— В чем дело? — запинаясь, спросил он.
— Солнце! — воскликнула она, указывая пальцем. Над серебряным горизонтом поднималось солнце, еще не красное, сияющее, блестящее.
— Не понимаю... — начал было Титженс.
— Не понимаете, что тут смешного? — спросила она. — Начало нового дня!.. Начинается самый длинный день... И завтрашний день будет таким же долгим... Летнее солнцестояние, вы же знаете... Послезавтра день начнет укорачиваться к зиме. Но завтрашний день будет таким же долгим... Как же я рада...
— Что мы пережили эту ночь? — спросил Титженс.
Она снова одарила его долгим взглядом.
— Знаете, а не такое уж вы и чудовище, если честно, — проговорила она.
— Что это за церковь? — спросил Титженс.
Из тумана, примерно в четверти мили от них, возник ярко-зеленый пригорок, а на нем — неприметная церквушка с дубовой темной кровлей, блестящей, как грифель, с ослепительно сияющим флюгером. Вокруг росли темные вязы, все покрытые капельками воды из-за тумана.
— Иклшем! — тихо воскликнула мисс Уонноп. — О, мы уже почти дома. Чуть выше — Маунтби... Мы уже близко...
Виднелись деревья, черные и седоватые из-за тумана, который уже начал потихоньку рассеиваться, виднелись изгородь и аллея, что вела к Маунтби; она под прямым углом вливалась в дорогу, а та вела к воротам поместья.
— Нужно успеть свернуть налево, до того как доедем до аллеи, — проговорила мисс Уонноп. — Иначе лошадь, скорее всего, подвезет нас прямиком к дому. Торговец, бывший хозяин лошади, нередко покупал яйца у леди Клодин...
— Проклятое Маунтби! — грубо воскликнул Титженс. — Ноги бы моей здесь не было!
Он подстегнул лошадь, и та внезапно понеслась рысью. Копыта застучали неожиданно громко. Мисс Уонноп положила свою руку на ладонь Титженса в перчатке. Будь он без перчатки, она не стала бы этого делать.
— Мой дорогой, ведь это не может длиться вечно... Вы хороший человек. И очень умный... Вы переживете это...
Меньше чем в десяти ярдах впереди Титженс заметил какой-то объект, очень похожий на большой чайный поднос; вынырнув из тумана, объект надвигался прямо на них, поблескивая. Титженс оглушительно вскрикнул, кровь ударила ему в голову; его вопль потонул в громком ржании лошади. Он решительно натянул левый повод. Повозка резко повернулась, а потом из тумана вынырнули лошадиная голова и плечи. Попытавшись встать на дыбы, конь напоминал статую в фонтане у Версаля. Точь-в-точь! Казалось, он застыл в воздухе навечно.
