Он хотел было что-то возразить, но миссис Уонноп его опередила.
— Будьте благоразумны, — сказала она. — Вашему другу, вне всяких сомнений, больше понравится наш дом и стряпня Валентайн, чем паб и тамошние угощения. К тому же он сможет немного сэкономить... Никаких неудобств нам это не причинит. Полагаю, ваш друг не станет никому рассказывать о злосчастной юной суфражистке, что прячется у нас наверху? — Она немного помолчала, а потом добавила: — А вы точно успеете закончить работу вовремя и отвезти Валентайн с подругой к назначенному месту? Это вынужденная мера: девушка боится путешествовать поездом, так что приходится втягивать в дело человека, никак с суфражистками не связанного. А пока пусть прячется у нас... Не нужно лишней спешки, если вы не успеете закончить работу, я сама их туда отвезу... — И она вновь опередила возражения, на этот раз довольно резко: — Говорю вам, ни о каких неудобствах не может быть и речи. Мы с Валентайн всегда сами убираем свои кровати. Мы не допускаем прислуг до самого личного. Местные жители готовы предоставить нам втрое больше помощи, чем на самом деле нужно. Нас тут любят. За «дополнительную» работу получаешь в свое время «дополнительную» помощь. Мы могли бы нанять постоянную прислугу, если бы хотели. Но нам с Валентайн нравится ночевать вдвоем. Мы очень друг друга любим.
Она пошла было к двери, но потом вернулась и добавила:
— Знаете, у меня все никак не идет из головы та несчастная женщина и ее муж. Мы непременно должны им помочь. — И тут она, будто опомнившись, воскликнула: — Боже, я ведь мешаю вам работать!.. Кабинет вон там, за той дверью.
Сама она юркнула в другую дверь и поспешила по коридору, крича на ходу:
— Валентайн! Валентайн! Отведи Кристофера в кабинет. Сейчас же... Сейчас... — И ее голос затих вдалеке.
Девушка спрыгнула с высокой ступени двуколки и исчезла в серебристом тумане: на ней была шляпа без полей темного цвета, но и та пропала из виду. Казалось, девушка нырнула глубоко под воду, в снег, сквозь огромный лист папиросной бумаги. Но уж очень неожиданно! В темноте или же в толще воды еще с секунду виднелось бы подвижное светлое пятно; в снегу или папиросной бумаге осталась бы яма или дыра. Титженс же ничего не видел.
Это его заинтересовало. Он внимательно наблюдал за девушкой, опасаясь, что она оступится, пропустив нижнюю ступеньку, и тогда неизбежно поранится. Однако она ловко и храбро спрыгнула с двуколки, несмотря на его просьбу спускаться осторожнее. Сам бы он так никогда не поступил, не рискнул бы нырнуть в белую пелену...
