- Хороший сегодня, - бабушка снимала с бечевки сушеных рыбок и складывала в мешочек, - я давно говорю, что гречу класть в суп не стоит, вкус совсем не тот. Вот перловку, да. Дело другое. А гречку лучше с молоком. Сейчас я лекарства принесу.
- Hастойку пиона, - сказала Hастя, - она в холодильнике. Я сама достану. Мы супа поедим.
- Если нервы, тогда лучше пиона ничего нет, - покивала бабушка, - а валериану мы не держим. Две кошки в доме.
Бабушка, наконец, вышла из кухни.
- Хорошая бабушка, - сказал Ефим. - Поговорить бы по душам.
- Вот настойка, сейчас я тебе в чайную ложку накапаю.
- Дай-ка, - Ефим схватил бутылочку, и выпил половину прежде, чем Hастя успела ахнуть.
- Да ты что? Совсем, что ли?
- Мне никогда не помогали малые дозы. А у вас уютно. У нас же, на кухне, тесно и неприспособленно. А тут и диванчик, и занавески с корабликами. Романтично, блин. Так бы и поселился здесь. Слушал радио, ел рыбу сушенную, книги читал.
- Я иногда тут уроки готовлю.
- А я давно уже не готовлю. Смысла нет.
- Как это?
- Мое мироощущение, Hастя, никак не стыкуется с образованием. Когда иду в школу, вижу эти осенние тополя, настроение странное появляется. Раньше-то, до того как магнитный полюс начал смещаться, как-то веселее было. Сейчас идешь, все чужое какое-то. Дома сидишь - на улицу выглядывать неохота. Задерну шторы, возьму книжку, и больше ничего мне не надо. И вообще, хочу, чтобы весь мир исчез! Была бы у меня волшебная палочка, я бы ее знаешь, как использовал?
- Как?
- Во всю её сокрушительную силу. Я бы нашел впадину, поросшую мелкой зеленой травой. И чтобы там стоял разъеденный дождями дом. Деревянный. Я воздвиг бы забор до неба. И жил бы там, может быть, научился дудеть в дудку, на закате. Так бы и переговаривались.
- С кем?
- С друзьями.
- У тебя есть друзья? - спросила Hастя.
- Были. Hо не здесь, там. Хочешь, расскажу?
Hастя налила суп в тарелки, села. Пододвинула к Ефиму корзинку с хлебом.
- Конечно, рассказывай. И суп ешь.
- У нас в той, дедушкиной, деревне был клуб. Мы ходили туда очень часто. До клуба километра три и всю дорогу мы ловили светлячков и разбивали светящиеся пни. Там была музыка "семь деленная на два", а в самой середине тарелочки. Знаешь такую?
Hастя покачала головой.
- Еще мне нравились ноты, непонятно тянущиеся на другую октаву. При этом можно было успеть подпрыгнуть и перевернуться на сто восемьдесят градусов. Представь, Hастя, сначала ты смотришь на одного человека, а потом, хоп... И оказываешься перед другим! А еще у нас там был косой колхозник, которому переломили хребет плоскогубцами...
