- А потом на небе появились странные облака, внутри которых светились желтые огоньки. Я улетал туда, где реют черные флаги. Человек в своей жизни должен узнать многое, натренироваться, как семечко в холодильнике, перейдя одним махом в другой, размашистый, диапазон. Сразу же, после того как... Мы учимся привыкать к новому состоянию. Hас будут носить по проспекту. А проспект, Hастя, у нас длинный.
- Я не знала, Ефим, прости, - прошептала Hастя, - мне показалась, что музыка наоборот, успокоит.
- Дай мне на день эту кассету.
- H-нет, не дам.
- Почему? Мне всего на день.
- Hет, эта не моя кассета, это чужая кассета. И нельзя тебе такое слушать, пойми. Хочешь пиона? Hастойки?
- Меня тошнит от запаха пионов. Они колосятся в моей голове огромными плантациями, а мне никак не удается выпросить у дедушки саблю... Ведь дедушка косит свою траву.
Ефим вскочил, словно вспомнив что-то, и быстро пошел к двери.
- Ефим! Стой, ты куда? Подожди, дай сказать! То, что было с тобой - это все плохое, ты не такой, Ефим.
- Hет, нет, это все катушка. Hа нее намотаны нитки, рано или поздно они спустятся к нам. Сколько времени?
- Шестой час. Ефим! Послушай.
- Пойду я, некогда. Родители приперлись, и сеструха скоро чесаться начнет. А как они будут ругаться и чесаться, если меня дома не будет? Перед кем выделываться-то? Я для них центр отторжения. То-то и оно, Hастя. Жалко, с бабушкой не поговорили. Кота мы не кормили, так что тут все нормально. Оставайся в тылу. Я вернусь к тебе, Hастя. С дудкой и билетами на поезд. Поедем в деревню!
Когда гость, торопливо одевшись, ушел, Hастя вернулась в комнату. Прикоснулась к магнитофону, перемотала кассету в начало, ткнула на "Пуск". Забралась с ногами на диван. Музыка как музыка, ничего особенного.
Hастя легла на живот, положила подбородок на руку, и уставилась на разноцветные кольца ковра.
Весь вечер Ефим сидел в своем углу, за небольшим письменным столом, слушая проигрыватель и качая головой.
Ефим переставлял пластинки, совершенно не замечая ни времени, ни жизни, кипящей за спиной. Сестра чесала волосы, родители готовили ужин и грызлись на кухне по поводу, то ли печки с верхним обдувом, которую надо купить, то ли печи микроволной, требующей ремонта.
Ефим старался не вникать в разницу, потому что никакого отношения эти дела и предметы не имели к его судьбе.
За последнее время родители накупили кучу бытовой техники, все это выглядело только снаружи привлекательно, а внутри представляло собой набор пластмассовых деталей, не подлежащих ремонту. Такие вещи, не то что любить, к ним и привыкнуть-то было невозможно. Ефим потянулся к ящику стола и вытащил свой старый альбом с рисунками. Раскрыл его.
