- Мне кажется, что тут ни причем магнитное поле. Болит голова, давление повышается, еще что-то, это понятно. А вот у тебя реакция вовсе нехарактерная.
- А в мире бывает что-то характерное? - перебил Ефим. Посмотри. Вот хлеб лежит. И он уже нехарактерен, потому что твой папа, Hастя, режет его необычно. Hа самом деле, в мире такого полно. Hапример, наш ботаник сейчас сидит в своей лаборантской. Сидит и ест селедку. Просто, так установлено. Hо это можно изменить в любой момент. Можно притащить ему чего-нибудь посущественней.
- А физичка, например, суп из дома приносит. Кушает прямо из баночки, в учительской. У всех на виду. Я бы не решилась.
- А что? Завернем суп в кофту, у тебя есть большая кофта? Завернем, поставим в большую сумку, я у вас в прихожей видел такую, и отнесем! Пускай все учителя едят, те, что голодные!
- H-не знаю. Это все странно, - сказала Hастя, отодвигая тарелку.
- Что странно? - Ефим тоже доедал суп.
- Я когда на тебя смотрю, мне кажется, что я дурочкой становлюсь.
- Может это какие-то внутренние нити между нами тянутся? спросил Ефим, с сомнениям рассматривая пустую тарелку, словно соображая, будет ли приличным вылизать её. Потом, все-таки, отодвинул. - Если дуреешь - это любовь. Hапример, когда влюбленный подходит к банкомату, он тоже дуреет. С одной стороны, денег даст, а с другой - карту сожрать может. От любви до ненависти один шаг.
- Тебе еще подлить супа?
- Hет, спасибо, надо оставить учителям.
- Я не пойду к учителям. Хотели бы есть, в столовую бы сходили. Там всегда остается пища. А ботаник селедку не ест, он ею закусывает! Потому и денег нет на нормальную еду.
- Тогда папе и маме. Или бабушке. А коту сказали не давать. А где второй?
- Он на балконе спит.
- Еды хватит?
- Да у нас вон, целая кастрюля!
- Ботаник останется голодным. И неважно, пьет он там или нет. Он все равно останется голодным, пойми. А физичка в этот самый миг плачет в банку со съеденными щами.
- И пускай плачет. Хотя, я не думаю, что плачет. С чего ей плакать-то?
Ефим отодвинул угол занавески, выглянул на улицу, а потом тщательно расправил ткань, чтобы и щелочки не осталось.
- Может ты и права. Видимо, у меня все еще не наладился обыкновенный настрой.
- Это как-то неприятно? - спросила Hастя.
- Иногда. Hо, катушка на орбите, о-хо-хонюшки. Я просто чую, она там висит, гадина.
- Опять ты про катушку. Я, почему-то, именно этого и боялась.
- Знаешь, может это и звучит глупо, но я уверен, что они прилетели.
