Бандеровка | страница 4



– Эй! Скоро мы будем в облаках! Будем лететь, как птицы! Камон! – смеялась она.

Погода была неспокойная. Время от времени набегали тучи, – и начинал дуть ветер. У инструктора в глазах проскальзывали сомнение и тревога. Он долго осматривал снаряжение и парашюты, отдавал последние указания – и ждал, когда облака окончательно уйдут за горизонт.

Богдана прыгнула легко, без колебаний, с веселым гиканьем. Небо подхватило ее своей невесомостью. Внизу открылись зеленые поля, луга, черный город – далеко справа. Богдане показалось, что она зависла в пространстве, – и только потом почувствовала скорость, с которой летела вниз. Она открыла рот, чтобы закричать, и задохнулась от ветра. Страха не было, только бешено билось сердце, и кровь как будто перестала течь, и свернулась в жилах. Богдана откладывала время открытия парашюта до последнего момента. Лететь, как птица! Ничем не связанная, только она – и мир! Земля приближалась, ее раскинутые руки хотели обнять эту планету. Богдана любила людей, никогда она не желала никому зла. Ее жизнь была светлой и ясной, прозрачной, как воздух, в котором она сейчас парила. Она принадлежала к тем немногим людям, которые сумели на долгие годы сохранить детскую радость, искренность и непосредственность.

Богдана раскрыла свой парашют поздно, его рвануло ветром, и удар о землю был сильным. Ее длинные тонкие кости не выдержали. Богдана сломала ногу. Она слышала, как хрустнула кость, тотчас внезапная боль пронзила ее до самой макушки. Ноги подкосились, и она рухнула на землю. Богдана лежала под ясным небом с редкими белыми облаками и старалась не двигаться. Разноцветные парашюты медленно опускались где-то далеко от нее. Мокрая от утренней росы трава лезла в лицо. Дикая боль пульсировала, казалось, во всем теле. Богдана сжимала зубы, чтобы не стонать. «Глубокий вдох, выдох! Нужно подумать о чем-то отвлеченном». Богдана представила, что она раненый на войне солдат. Она выполняла боевое задание, и ее подстрелили. И вот теперь, как в книгах о Великой Отечественной войне, истекая кровью, она лежит на холодной земле, и ей остается только ждать, когда за ней придут. Она была спокойна, потому что знала, что придут за ней свои. «Как это: хотеть убить врага? – думала она. – А если бы он подошел сейчас и наставил на меня оружие? Но как можно хотеть смерти, когда такое яркое солнце и так пахнет весенняя трава? Как цивилизованное человечество могло быть так ослеплено, чтоб устраивать мировые войны? Семьдесят лет назад на этой земле проливалась кровь… Я вот так лежала бы, и мне так же было бы больно. Но бред, – какой все-таки бред!»