Саша и Богдана обмотались бумагой и подняли свой плакат. «Не бей!» – тихая просьба остановить насилие. Желание чувствовать себя человеком в родной стране. Но только вместо прессы они услышали рев парней в спортивных костюмах и масках. Они бежали прямо на них. «Титушки», – шепнула Богдана. Их было человек тридцать. Заводила с тяжелой цепью ринулся на заграждения, разметая их на своем пути. Другие с кусками арматуры прорывались к молоденьким беркутовцам, бросали в них бутылки и петарды. Бутылки ударялись о шлемы, разбивались, осыпали лица осколками стекла, петарды оглушали грохотом взрывов. Трактор все-таки завели. Он рычал и, качаясь на огромных колесах, ехал на Администрацию. Теперь жертвы становились неизбежны. Снегоуборочный ковш напирал на стоящих цепью людей, оттеснял их назад. Беркутовцы пошатнулись, но не расступились.
Широко раскрыв глаза, Богдана смотрела на все это – и не могла пошевелиться. Саша тянул ее за руку, солдаты толкали в спину, а она, как завороженная, не могла двинуться с места. Ей хотелось увидеть все, ничего не пропустить. И хотя сердце бешено билось, она не опускала голову. Какие-то мужчины пытались выстроить свой кордон и прогнать «титушек». В мегафон просили остановить трактор.Кто-то вскочил на ковш и начал успокаивать людей. И тут Богдана закашлялась, у нее перехватило дыхание, в глазах резко защипало. Перцовый газ. Со стороны «Беркута» распылили газ. Саша схватил ее за плечи и потащил в сторону метро. Десятки людей вокруг куда-то бежали и кричали, заглушая призывы из мегафонов, рев трактора и свист петард. Это были одновременно ярость и ужас. Первых раненых вытаскивали на плечах их товарищи. Самая страшная потасовка, которую видела до этого Богдана, – была драка на школьной дискотеке. То, на что она смотрела сейчас, представлялось кошмаром, который не мог существовать в современном цивилизованном мире.
На Майдане политики продолжали выкрикивать мирные лозунги, а на Банковой уже стояли столбы дыма, – и первая кровь капала на камни брусчатки.
– Я не хочу домой, – сказала Богдана, когда они оказались в безопасности. – Здесь сейчас происходит история.
– Сейчас тут происходит безумная бойня. На той улице явно правит не разум и не воля народа.
Восстание против насилия, за ценность человеческой жизни и свободу мнения было искусно деморализовано и превращено в бесчеловечную агрессию. Как запятнать самое святое дело? Обагрить кровью. И десятки, сотни фотографий с перекошенными злобой лицами, жилистыми руками с горящими бутылками, железными цепями, c людьми, в дикой агонии атакующими милицейские кордоны, вылились в СМИ. Это были наемники-провокаторы, «титушки», о чем знали и Богдана, и Саша, и все, стоящие на Майдане. «Это кровожадные убийцы, забаррикадировавшие главную площадь страны и представляющие опасность не только для Украины, но и для ее соседей», – утверждали провластные каналы. Так началась информационная война.
