— Какая еще иллюзия? — не поверил Жамбо. — Как мир может быть призрачным, если я вижу и ощущаю его? Вот ты, старик, разве призрак?
— Я майя, — ответил старик. — И ты майя. И эта телега, и люди вокруг нас, и все, что нас окружает — майя.
— Майя, майя! Что еще за майя?
Жамбо готов был разозлиться, настолько глупо звучали слова колдуна. Но дальше пошло еще глупее.
— Майя — это образ. То, что воплощено в твоем воображении. Все, что ты видишь и ощущаешь, живет только в твоей голове. Этого мира не существует без твоего воображения. Выключи его, и мир исчезнет. Что ты видел в нирване, что там ощутил?
— Там было пусто. Я ничего не видел.
— О чем я и толкую. Мир — это пустота.
— Чудно.
Жамбо так и не удалось разозлиться. И это было удивительно.
— Чудно, — согласился гуру. — И не для твоего понимания. В тебе слишком много жизненной силы, чтобы относиться к бытию, как к иллюзии. В тебе жизни столько, что хватит на двоих. Скажи, чего ты хочешь?
— Я хочу спастись и обрести свободу, — признался Жамбо.
— Этого добиться просто.
— Как?
— Женись на Лейсани.
Лейсани была та чумазая девчушка, что прислуживала гуру и помогала ему в врачебных делах.
Чумазая положила на хиданя глаз, и мысль жениться на ней не раз приходила в голову Жамбо. Вариант с женитьбой в отличии от других способов давал стопроцентный шанс на спасение. Ведь женившись, он породнится с Высокими телегами и станет для них своим. Но при всей своей привлекательности эта идея меньше всего нравилась Жамбо. Ему совсем не хотелось расставаться с привычным холостяцким положением. Тем более ради такой, как эта Лейсани. Девчонка, как на нее не взгляни, была не во вкусе Жамбо. Мелкая, худосочная, с крохотными грудками, с бедрами, как у подростка и вовсе без задницы. На такое сокровище не всякий позарится, и уж точно не Жамбо.
— Она еще мала. А рядом со мной просто кроха. Вздумай я на нее взойти, придавлю, как букашку. И кому от этого будет польза?
— Она выносливей и живучей, чем может показаться, — вступился за девчонку гуру. — Бери ее и не бойся — она выдержит. Но речь не об этом. Я спрашивал тебя о другом. Я хотел узнать, чего ты желаешь от жизни в целом? На что ты собираешься направить свои силы?
Жамбо никогда не задавался подобными вопросами. Как-то обходился без них. Жил себе, да жил и тратил силы на что придется. В детстве все больше на игры и шалости. В отрочестве увлекся лошадьми и стрельбой из лука, и все свое время проводил на конюшне и стрельбище, пока отец — азартный игрок и пропащая голова, — не проиграл в карты все свое имущество. В пору созревания на него напала грусть, а потом он вылечился тем, что сделался соблазнителем богатых женщин. Этим и жил, пока не началась война. И никогда за все прожитые годы он не ставил перед собой вопрос, что ему нужно от жизни в целом. Во всякую пору было нужно что-то свое.
