У них лично нет никаких желаний, мечтаний, целей.
Посоветовавшись с заведующей центра и получив благословение у батюшки, я пригасила родителей на тренинг, только для них, без детей. Хочу провести сказкотерапию, может получиться порисовать.
И вот краски в наличии есть, а кисточек нет.
Время вечернее и магазин скоро закроется, поэтому я бегу. Бегу, замечая цветущую красоту вокруг. Впервые в жизни здесь я увидела, как цветут каштаны. Вот уже и двери торгового центра.
Вдруг я торможу на полном ходу. Что случилось? Душа рванулась в сторону скамейки. Мозг торопит — скоро закрытие.
Я разворачиваюсь и возвращаюсь. Пожилая женщина со стеклянными, обезумевшими от горя глазами, сбросив обувь сидит на лавочке возле торгового центра. Её каменные губы что то шепчут и такая тоска и безнадега растекается от неё. Эта тоска уже сползла с лавочки и добралась до сброшенных от жары босоножек. Я прямо чувствую эту тягучую болотную жижу. Так бывает, когда человек долго копит в себе обиды. страх, терпит, сдерживается, «прощает», болеет. Эта жижа заполняет человека. Расстаться с неё жалко — она такая теплая и родная, ведь только она знает и понимает тебя. И вот она растекается и радостно ползет к дверям центра, ища своих подруг, чтобы похвастаться своими победами и поделиться новыми технологиями порабощения человека.
Что то должно было именно сегодня случиться с этой женщиной, что то что стало «последней каплей» для разливания в мир ЕЁ ужаса.
Присаживаюсь рядом. Женщина глубоко пенсионного возраста. Одета в бриджи и футболку. Не обращает на меня внимания. Вся погружена в созерцание своего несчастья. Пружина внутри неё закручена на полную катушку, но плакать она себе не позволяет.
Я здороваюсь и спрашиваю: «Что случилось?» Рассказывает, удивляясь сама себе, что
доверяет чужому человеку. Оказывается у неё украли велосипед. Она приехала в город из пригородного поселка в магазин. Оставила велосипед возле дверей, зашла- вышла, велосипед исчез, украли, наверное. Я предлагаю пойти в полицию. Машет устало рукой — доверия полиции нет уже давно, еще со времен милиции.
Звоночек в моем мозгу звенит словом «КИСТОЧКИ». Да, я могу не успеть. Чем могу помочь? Опять рука делает движение усталого маха. Сумка стоит раскрытая и кошелек торчит наружу. Обращаю её внимание на сумку и застегиваем вместе. Обещаю вернуться и объясняю про кисточки. Кивает головой и не понимает, что с ней происходит. Я знаю, что. Ей стало чуть легче, а это непривычное и забытое состояние. Должно быть ВСЕГДА тяжело и больно.
