Я узнала об этом только вечером, когда вернулась в офис после очередного объезда территории. К тому времени Андрей с Колей и Антониной Ивановной успели убрать в менеджерской. От бушевавших пару часов назад страстей остались только сломанный стул и большая вмятина от кулака на двери. Говорили, что вмятину эту сделал не Рома и даже не Андрей, а грузчик Лёня. В пылу и экстазе он тоже принялся махать кулаками, выбрав своей жертвой изображение Лепса на календаре, который как раз и висел на двери. Я, кстати, всегда удивлялась, что делает у нас в конторе лицо этого импозантного певца, продающего оптику? Мне объясняли, что его очень любит глава нашей корпорации, и календарь вешался к его приезду, хотя это совсем не объясняло, почему он продолжал там висеть до сегодняшнего дня! Теперь календарь сняли из-за рваного разрыва, который тянулся от очков до полосатого костюма Лепса, и вмятина красовалась на двери, привлекая к себе внимание.
На следующий день Рома приехал на работу, чтоб написать заявление об увольнении по собственному желанию. Я застала его, когда он уже выходил из здания. Его хмурое лицо было серым и помятым, нос распух после вчерашней драки. Я улыбнулась ему, он хмыкнул и хотел пройти мимо меня к своей машине.
— Ром, подожди минутку!
— Я уволился, Даш. Больше не увидимся, — сказал он, не глядя на меня.
— Мне очень жаль, — я опешила.
— Прибереги свои соболезнования. Через месяц ты тоже не будешь тут работать.
— Да нет…
— Поверь мне!
— Я хотела сказать тебе…
— Даш, — прервал он меня. — Все уже неважно.
И сел в машину. Хлопнул дверцей — и рванул с места.
Я стояла и смотрела ему вслед. Неужели это всё? И мы так и расстанемся навсегда: он с обидой, я — с чувством вины. У меня не будет больше шанса поговорить с ним, ведь он не захочет меня видеть. И никакой возможности облегчить себе душу, примириться. А нужны ли ему мои покаяния и объяснения? Не больней ли ему было бы от них? Я не знала.
В смятении чувств я зашла в офис. Все были в сборе, кроме Андрея. В центре выставочного зала стоял грузчик Лёня и, размахивая кружкой с изображением феррари, призывал сослуживцев устроить допрос карапулю с целью выяснения дальнейшей судьбы фирмы и, соответственно, ее работников. Остальные его внимательно слушали.
— От лица всего нашего коллектива мы должны заявить начальству (а это вы сами знаете кто!), что пора прекратить относиться к нам, как к необразованному быдлу! — Лёня гневно скривился при этих словах. — Да, мы пролетариат, но мы имеем право! Мы хотим знать, что происходит, чтоб вовремя предпринять меры. Правильно я говорю, Родион?
