Хранить в душе покорность и смирение.
Но зная, что бессмертная душа
Во мне теперь страдает от обиды,
Я с глупостью знакомлю ум, круша
Всех, кто её унизить имел виды.
Расположение к себе, за добрый нрав,
Высокомерной глупостью убила…
Но Бог в предсмертной гордости был
прав!
И я его лишь потому любила,
Что не просил пощады и спасения,
Не дал себя унизить — дал распять!
И, не предполагая воскресения,
На смерть пошёл, любя. И если б вспять
Всё повернуть, и на пути к кресту
Его отрекшимся от веры мне
представить,
За то прощенным, улыбнувшимся
персту,
Что в назидание другим в него
направить
Самодовольно смог гонитель-властелин.
Он насладился униженьем жертвы!
Так рухнет святость избранных долин,
Где навсегда душа встала из мертвых.
Вот вам и глупость — сравнивать себя
С непостижимой Бога высотой!
Я, Боже правый, искренне тебя
Прошу — прости, я под твоей пятой.
Но только под твоей! И эта доля —
счастье!
Твою я над собой благословляю власть.
Но гнет других я свергну в одночасье
Позорясь глупостью своею, всласть
Скандалить стану и гордыню тешить.
Я превосходства смертных не терплю.
Пусть тот сюда придёт, кто будет
вешать,
Его я, ненароком, разозлю,
И мне смерть лютую, за то, принять
придётся,
Я не унижусь жалкими мольбами.
Тем более теперь, когда крадется
Лишь подлость, спущенная на пол Вами.
