А как же наши Пиркентоны Аланы, удалось ли им выбраться из замурованной темницы. Не скрою, удалось, помог случай, наблюдательность и дедукция. Уже было девятнадцать с «копейками» когда, они разошлись в очередной раз по коридору первого этажа. Сначала внимание Лёнчика привлекло мяуканье кота, тот напуганный вниманием человека шмыгнул под лестницу. В темноту забился, решил Леонид, но через пыльное стекло вскоре увидел этого же кота или кошку уже на улице. Не узнать его было нельзя, произведение природы более походило на произведение, не всегда адекватного человека от поп-арт культуры. Его окрас, невообразимая смесь рыжих, белых и чёрных, коричневых и серых, резко граничащих цветных пятен, могла бы нарушить основные постулаты о наследственности генной науки, посрамив самого монаха Генделя. Смело можно было предположить, что все поголовно наследственные признаки касаемо окраса, перешли к нему, сразу от всех котов и кошек города.
Леонид заинтересовался и полез под лестницу, что была на другую сторону от центрального входа. Почти в самом углу, на ощупь он обнаружил урезанным треугольником дверь, с краю, через небольшую дыру пробивался свет. Это был лаз в чулан, который из-за отсутствия искусственного освещения в темноте виден не был, а закрыта была дверь на проволоку. Видимо через дыру в ней и выбрался кот. Почувствовав, что тут что-то может и «сварится», Лёнчик, наконец, открутил проволоку и открыл дверцу, Там было светло. «Уфф!».
Из полуподвала, где с незапамятных времён хранился уборочный инвентарь, вёл узкий ход наружу в железобетонный колодец шириной около метра и в глубину — сантиметров пятьдесят-шестьдесят, возвышающийся над цоколем здания сантиметров на пятнадцать. Но сверху, уже на улице путь к свободе был закрыт толстой решёткой.
Подъем душевный сменился упадком. Но протиснувшись кое-как в это нелепое архитектурное недоразумение, служившее, скорее всего элементом вентиляционной системы здания, и отодвинув два ящика, мешавших спуску из чулана в упомянутый колодец, он ступил туда и, стоя в три погибели, попробовал приподнять решётку. Снять её удалась лишь с третьего раза, слава богу, там все проржавело, да и варили видать в понедельник ещё с похмелья. Обрадованный, он выскочил на улицу и, с видом праздношатающегося, фланировал уже с другой стороны, по фронту здания, едва сдерживая смех, ждал, когда его увидит, наконец, Иван? Тот узрел и радостно махал руками уже за стеклом второго этажа.
