Логунов Виталий Дмитриевич пострадал также очень серьёзно. Левую руку пришлось ампутировать по локоть, медики только цокали языками, кожа почернела, но была цела, а вот под ней было что-то странное, сплошь тёмная, отмирающая гниющая плоть. Он провалялся по госпиталям ещё почти полгода. Соответственно став инвалидом, потерял работу кстати, весьма прибыльную — тренера-консультанта по йоге. В конце то концов через год с небольшим, Виталий вернулся в свой Ашрам. В Индию, где его доброжелательно приняли, и пользовался он там безмерным уважением. Ценили его, как пострадавшего в извечной битве со змееподобными чудовищами — асурами, обитающими в воздушных сферах. Звали его в тех местах Раджастхана, как — Нармид (на смеси английского и хинди — однорукий гуру). В Москву он больше не вернётся никогда.
Немо досталось меньше всех, как установили дотошные медики, небольшой ожог верхних дыхательных путей, сердечко требуется хорошенько посмотреть. По-моему батенька, у Вас прогрессирующая пароксизмальная предсердная тахикардия. Надо полежать недельки три, подлечим, хочу предупредить, последствия могут быть самыми серьёзными. Тогда придётся на операцию, да уж извольте.
Через две недели его увезли из госпиталя, куда он попал вместе с двумя другими пострадавшими, под усиленной охраной в Москву, туда, куда он и хотел, в родной ГНИИТФ.
Под него создали, ввиду того что кадровая клетка была уже занята после ареста Е. Звездунова, должность третьего заместителя начальника управления. Название ей нашли нейтральное — по фундаментальным комплексным исследованиям. Если надо, то почему нет. Шутники, прознавшие об этом, сразу же окрестили её как — «О влиянии дождя на синергические эффекты и эмергентность двух и более физических величин», намекая на двойственность, или даже тройственность его положения.
Из ведомственной гостиницы, куда его временно поселили, на работу и обратно, его около месяца возили в сопровождении двух молодых людей, молчаливых и крепко сложенных. Чувствовал он себя неплохо.
Пока все вместе лежали в госпитале, ещё в середине августа — начале сентября, он каждый вечер, в промежутках, когда их не оперировали, не мучили лечебными процедурами, обходами, посещениями врачебных кабинетов, когда разрешали, навещал своих товарищей по несчастию.
В такие дни, как правило, это случалось после 17—18.00, он подолгу сидел, в палате у Раисы Михайловны. Они сблизились за эти тяжёлые дни и, каждый был рад видеть, он её, она его. Саша даже успел до выписки, погода стояла хорошая, покатать её на коляске по большому госпитальному парку пару раз, стараясь самому не хромать. Врачи требовали, чтобы на второй день она уже начинала помаленьку ходить и он между этими обязательными «хождениями за три моря» с удовольствием её возил, когда получалось.
