Борьба или бегство | страница 80



— Таня… — прошептал я.

В этот момент она сильно оттолкнулась от меня руками и со смехом поехала назад, выписывая ногами замысловатые зигзаги. Я засмеялся тоже. Момент был упущен. Вместе с тем, я уже чувствовал, как внутри разгорается огонёк уверенности: в Австрии я обязан сделать решительный шаг.

* * *

Новый год я провёл в Домбае с Лёхой — тем самым сноубордистом из Словакии. Худой, высокий, с короткими белёсыми волосами и очень громким голосом — в горах он был довольно рисковым фрирайдером, а в обычной жизни — проектным менеджером РЖД. Когда он напивался, то начинал громогласно и выразительно вещать о временах, когда он ещё работал проводником в поездах дальнего следования. Торговля алкоголем из-под полы, драки и милиция — материал для рассказов был неплохой!

Поездка в Домбай оказалась полна совершенно невероятных событий и запомнилась мне надолго, однако это совсем другая история. В первые минуты 2016-го, когда все обитатели посёлка высыпали на навесной мост, я под залпы салютов позвонил Наде. Она была приятно возбуждена и долго хохотала, когда я сказал, что Лёха уже напился и начал травить байки. Отсмеявшись, она сказала:

— Я очень рада, что у тебя происходят всякие приключения, как ты и хотел. Желаю тебе найти всё, что ты ищешь!

— Спасибо, Наденька! Желаю тебе быть очень счастливой, ведь мир так прекрасен. Обнимаю тебя!

Я вернулся в Москву девятого января, вдоволь накатавшись, намёрзшись и навалявшись в снегу. Выходить из дома не хотелось вообще. Образ Тани преследовал меня, и каждую ночь я видел во сне новые варианты развития событий в Австрии. Если раньше я серьёзно нервничал, осознавая величину ставок, то теперь моё волнение достигло пика. Оно заставляло меня неосознанно мобилизовать все внутренние силы, будто предстояла поездка не на курорт, а на войну. Австрия превратилась в контрольную точку, о жизни после которой я не думал.

2

В день отъезда я с самого утра был на взводе. Начиналось всё, однако, очень мило. Таня, вскочившая ни свет ни заря, примчалась в аэропорт за три часа до рейса. У табло она ещё бойко знакомилась с ребятами, а в предполётной зоне — уже приготовилась впадать в спячку. Кое-как я затолкал её в самолёт — оставлять её в Москве в мои планы не входило — и здесь она отключилась уже окончательно, сползая по креслу вбок и едва-едва не утыкаясь лбом мне в плечо. Пахла она сладко. Как дыня.

По дороге от Москвы до Фента мы разменяли две электрички, два автобуса и одно пузатое такси, взмокли, отбили бока чехлами и чемоданами, а заодно — просадили кучу денег. В рублёвом эквиваленте цены выглядели мрачно. В другой ситуации это могло бы испортить мне настроение, но только не сейчас: все мои мысли и чувства сосредоточились на Тане. Каждый её взгляд или случайное касание отдаляли меня от славного звания «человек разумный», приближая к «человеку влюблённому». Критическое восприятие и юмор вытеснялись кое-чем примитивным, но оттого не менее сильным: жаждой.