Алан почувствовал дрожь по всему своему телу, и он ощутил легкость в голове и во всем теле. Из его груди исходило непонятное ощущение уверенности, решимости и веры, что Господь оберегает его. Он с благодарностью вспоминал свои прекрасные мгновения, которые есть у каждого человека на Земле: своих родных, дядю Сильвена, отца Клавдия, дядю Анри, бабушку Кэтрис, Рафаэля и Софи.
— Я чувствую в твоей груди пламя, способное согреть любое существо и уничтожить любую тьму, — сказала Огненная фея. — К тому же твой меч имеет огромную магическую силу, и он поможет тебе.
Огненная аура вокруг Алана зажглась невидимым пламенем. Глаза его наполнились уверенностью. Его грудь глубоко и легко дышала. Руки и ноги хотели поскорее наступать на врага. И даже его магический меч сверкал от жажды победы. Как раз в это время Анаклетос бросился на него, думая, что вот-вот его добьет. Однако Алан отбил двойной удар темного мага, разрезав его два меча пополам. Затем он с легкостью и играючи начал с ним фехтовать. Анаклетос, как и Люцифер, не мог поверить в происходящее: «Откуда взялась вся эта огромная сила у него?».
Даже силы повелителя преисподней, которую использовал Анаклетос, не хватило, чтобы победить дух, что был всегда внутри Алана…
У каждого из нас есть только одно истинное призвание — найти путь к самому себе.
Герман Гессе
После победы над Анаклетосом обессиленный Алан лежал на грязной земле и смотрел на чистое небо с чувством выполненного долга. Его сознание постепенно туманилось, и закрыв глаза, он подумал, что не проснется больше никогда. Вся местность была наполнена выжженными и окровавленными телами и землей. Только на следующий день Черные рыцари вышли на разведку и обнаружили не двигающегося молодого человека. Не было никого, кто остался в живых в этом ужасном месте, кроме него. Алана отвезли в один из госпиталей Рима, где он пролежал без сознания целый месяц. За это время Кардинал Хосе Энрике успел отправить корабль в Проклятый остров Змея за Сильвеном и Анри, которые впоследствии находились рядом с раненым Аланом и ухаживали за ним.
— Дядя? Где я? — усталым сонным голосом произнес Алан, проснувшийся от сна, в котором ему снился озлобленный Люцифер. Сильвен от этих слов резко привстал со стула и подошел к нему.
— Как ты, племянничек? — эмоционально спросил Сильвен, трогая своей ладонью левой руки мокрый лоб Алана.
— Нормально. Только не говори мне, что я спал целый год, — сказал Алан с усталой улыбкой, прищуривая глаза.
