— Теперь главный вопрос, Александр Андреевич! Почему вы не сделали официальное заявление в милицию о пропаже жены? — я смотрела в упор в глаза Крафта, словно желая его загипнотизировать.
— Тут много причин. — Он помедлил. — Во-первых, я не совсем верю в возможности нашей милиции.
— А во-вторых?
— Во-вторых, если бы исчезла Антонина Васильевна, моя первая супруга, я бы незамедлительно сделал заявление в правоохранительные органы. А в нашем случае дело очень деликатное… — он слегка замялся. — У нас такая разница в возрасте… Мне бы не хотелось, чтобы наши имена трепались в уголовной хронике бульварной прессы, у них же свои информаторы в каждом отделении милиции, — профессор щелкнул от волнения костяшками пальцев.
— Резонно, — заметила я. — Это все обстоятельства?
— Нет, есть еще и в-третьих. Если это похищение, то мое обращение в милицию может стоить Ксении жизни! — он побледнел от своего собственного предположения.
Я несколько смягчилась. Но надо было уточнить все детали для выдвижения каких-либо версий.
— Александр Андреевич, я вынуждена не просто вторгнуться в вашу личную жизнь, но и задать несколько вопросов практически интимного характера. Встретившись с вами сегодня вечером, как мы с Ксенией планировали, я бы не посмела, естественно, их коснуться. Но сейчас не та ситуация, чтобы соблюдать такт. Вы согласны? — я вопросительно посмотрела на профессора. Он лишь утвердительно махнул рукой: валяйте, мол.
— Хорошо. За последние дни в поведении Ксении Георгиевны не было ничего необычного? Меланхолии, слез, стрессового состояния, депрессии, наоборот, беспричинного веселья? — я вытащила из сумочки диктофон, показала на него Крафту.
— Пишите, — согласился ученый. — Нет, поведение жены не отличалось от обычного.
— Она употребляла наркотики, алкоголь в больших количествах? — продолжала я дальше раскручивать собеседника.
— Нет, могла выпить коньяк или хорошее красное молдавское вино по праздникам. Только и всего.
— Только и всего, — я повторила последние слова Крафта. — Кто обычно вынимает корреспонденцию из почтового ящика?
— Ксения, она чаще меня бывает дома, — пояснил супруг исчезнувшей.
— Следовательно, при желании она могла скрыть от вас любое послание, адресованное ей лично?
— За тринадцать лет совместной жизни мы не скрывали друг от друга ничего! — в тоне ответа Крафта мне послышалось не только возмущение, но и скрытая злость.
— В тихом омуте черти водятся! — я специально подзадоривала профессора.
