Но та трагическая минута, когда зверь плакал, дала нам возможность построиться в боевой порядок.
Леголаз, обмотав бёдра хозяйской простынёй, стал в арьергарде, вооружившись большим медным подсвечником.
Перед ним встала Такка, ладони, которой сияли зелёным светом и Перчинка, держащая в своих ладошках шарик ослепительного белого света. Перед магами стояла Айова, направив свой полуторный меч в сторону хищника, рядом с ней в оборонительной иремийской стойке замерла Таурэйвэн, держа свои кинжалы остриём вниз. А перед всеми ними, на острие атаки стоял я, опустив руки с хопешами вниз.
Вот такое у нас получилось боевое построение.
Пума, не сводя пристального взгляда с нашего несчастного любовника, изготовилась к прыжку. Было понятно, что первый, а для Леголаза и в то же время последний удар, она нанесёт именно нашему следопыту.
Пума, не сходя с места, присела и, подобно разжавшейся мощной пружине выбросила своё тело в полёт, целя своими клыками в горло несчастному следопыту.
Одновременно с движением пумы, я сделал шаг вперёд и ударил хопешами снизу вверх.
Клинки как горячий нож масло, вспороли брюхо пролетавшего надо мной хищника.
По спальне прокатил оглушительное жалобное мяуканье. Тут же к большой кошке подскочила Таурэйвэн и вонзила ей в шею свои клинки, а Айова, шагнув вперёд, рубанула ей по хребту со всего размаха своим полуторником.
С ладоней Перчинки сорвался ослепительно-белый шарик и метнулся прямо в морду хищника.
Тут, издавая крики отчаяния, в бой вступил Леголаз. Вращая над собой подсвечник, он бросился вперёд, но край простыни на его бёдрах зацепился за щель в кровати и в результате он подскочил к хищнику, в чём мать родила.
Это сконфузило не только его и нас, но даже в глазах умирающей пумы я прочитал изумление.
Глаза хищника, лежащего с перебитым хребтом, начали тускнеть. Жизнь покидала это прекрасное животное.
Никто из нас больше не пытался её ударить.
В последний раз пума взглянула на нас, вытянулась на полу и испустила дух.
Сразу после смерти с телом хищника стали происходить метаморфозы. Шерсть с тела пропала, пятисантиметровые когти втянулись в подушечки лап, и исчезли, а на голове наоборот выросла роскошная грива чёрных волос.
Перед нами, рядом со своим мужем, лежало тело Миланы.
Бой закончился, и вроде мы победили, но во рту я чувствовал горечь этой самой победы. Система разразилась ворохом сообщений, которые я на время отмёл в сторону. Потом посмотрю.
Первые слова после боя, которые раздались в спальне убитых хозяев дома, сказала Таурэйвэн.
