Под прикрытием совершающего тридцатиметровые прыжки могучего зверя наш отряд стал более уверенно двигаться вперёд по лесной дороге. Пока я «геройствовал» в «песочнице», Багира набрала более пятидесяти уровней, что свидетельствовало о геноциде поголовья местных травоядных и хищников устроенного ею.
Ближе к обеду, на развилке дорог, путь нашему маленькому отряду преградили лесные разбойники.
Ставшая уже классикой фраза «Кошелёк, или жизнь», едва не стоила лихим мужичкам их жизни. Но, при виде появившейся за нашими спинами огромной, чёрной как ночь, кошки, сверкавшей белизной огромных когтей и клыков, разбойники предпочли расстаться со своими кошелями.
В результате, наша казна пополнилась на двадцать пять золотых, восемьдесят пять серебряных и тринадцать медных монет, а шайка головорезов уменьшилась ровно на одного главаря, который так и не понял важности момента и призывал своих подчинённых расправиться с нами. Его же шайка и лишила его жизни.
Кстати, после встречи с нами, спаянная шайка разбойников, промышлявшая в этом уголке леса, собранная из местных крестьян, распалась. Часть разбойников предпочла вернуться к своим семьям и простому крестьянскому труду, а часть решила уйти в более безопасные для разбойников места. Звучит смешно, но тем не менее.
Наши лошади, по-моему, так и не привыкли к внезапно появляющейся из кустов усатой морде гаргарейна, которые бросал на них дружелюбные плотоядные взгляды, и шарахались от него, как от огня, чем Багира и развлекалась время от времени.
Шло время и тёмный мрачный лес, раньше служащий охотничьими угодьями гаргарейна, сменился светлым берёзовым лесом.
Высокие, в два обхвата берёзы, с распускающимися почками, навевали мысли о реальности. При остановке на ночлег мои друзья время от времени уходили в реал, а я всё почему-то медлил.
На очередном привале, устроенном на поляне у самой дороги, Леголаз отошёл в сторону и вернулся с полной флягой берёзового сока. Пустив флягу по кругу мы с удовольствием отдали должное дарам природы.
Дождавшись, когда в очередной раз, мои друзья разместились вокруг костра, и вышли из игры, я призвал Багиру и, наказав ей сторожить наши тела, последовал вслед за ними.
Реальность встретила меня тусклым светом дежурного освещения. Было как-то непривычно просыпаться в больничной палате, а не в своём гостиничном номере или квартире, но выбирать не приходилось.
За окном был вечер. Часы на стене палаты показывали без четверти десять. Да, об ужине можно было только мечтать.
