— Ну, где Вы ходите? Он уже два раза вас спрашивал! Проходите, пожалуйста.
Выражение лица директора сулило как минимум — выговор, а как максимум — увольнение. Однако директор был лоялен к тем работникам, которые действительно делали многое в науке. К ним относился и Александр.
— Как же вы, голубчик, могли допустить такое? Среди бела дня вышвырнуть из кабинета представителя военной медицины… тоже научного работника, между прочим! А Вы распустили руки! Вы же интеллигентный человек, а ведете себя как ребенок, ей-богу.
Я отнюдь не в восторге от наших военных, но всему есть предел. Я себе никогда не позволял подобных выходок. Все, что угодно, только не эти варварские методы общения! Диалог, спор, ругань, в конце концов! А вот рукоприкладство — непозволительная роскошь!
От меня он ушел в нормальном настроении, а вернулся чистый тигр! Поносил вас последними словами, грозился пожаловаться в органы власти. Только этого нам не хватало! Жили, жили себе спокойно — и на тебе, такое происшествие! Что сами-то думаете? Как-то разумно объяснить свое поведение можете?
— Попытаюсь. Безусловно, я не прав, если это признание хоть немного облегчит мое положение. Конечно, можно и мирно, но это крайне сложно, когда на тебя конкретно наезжают. Как будто я присвоил то, что им принадлежит по праву!
При этом откровенно угрожают и стараются напугать… Ладно я, я не из пугливых… но моя лаборант — другое дело, девушка молодая, малоопытная в служебных перипетиях…
— Это не та ли лаборант, что к вам перешла после гибели Николая Арсеньевича?
— Она самая. Я хотел ее поддержать в трудную минуту, подставить, так сказать, мужское плечо…
— И подставили-таки… Она что же — у вас ночевала?
— Откуда вы знаете?
— Дружок ты мой! Чего бы я стоил как директор научного заведения, если б не знал обо всем, что творится в институте…
А еще есть, как ни странно, пережиток прошлого — сарафанное радио! Мне вот одно до сих пор не ясно: какую такую ценную вещь ты у них якобы присвоил?
— Уважаемый Михаил Геннадьевич, я никак не могу взять в толк, какую строжайшую тайну у них похитили. Или не похищали вовсе, может, они таким образом пытаются спрятать концы неудачных экспериментов… В бюджетных структурах это происходит часто.
Потратят бюджетные деньги впустую, а отвечать-то надо, вот и придумывают разные истории — или ищут ведьм там, где их нет, например, у нас. Под горячую руку во времена смуты и мракобесия кто угодно может попасть… Чует мое сердце, мы и окажемся в роли стрелочника!
