Тут, чертыхаясь, я пнул дверь ногой. И остолбенел на мгновение: дверь распахнулась.
Я влетел, внутри было прохладней. Но остыть я не мог. Кондиционер ни чуточки не помогал. А дрожал я — так это от возбуждения.
— Ладно, Бзик, — орал я, — теперь выходи! Я знаю, ты тут!
Ну малец десяти годков — и только. Но самокритика меня не тормознула, я летел через холл в библиотеку. То есть в бывшую библиотеку, Бзик, купив дом, сделал из нее бар.
Да, бар: бутылки, стаканы, куда ни глянь, уж потом, вбежав в комнату, я заметил, что обеими ногами стоял в луже ликера. Бзик развлекаться изволил.
Отразвлекался. Лежал теперь поперек софы, полностью вырубившись.
В грязном, потрепанном спортивном костюме, с двухдневной щетиной. Как же воняло от него ликером, когда я наклонился к нему и тряхнул.
— А? — пробормотал он. — Кто? Миллани, ты? У-уди…
Я придал ему сидячее положение.
— Ну, живо! — приказал я. — Со мной поедешь!
— Не… Пму я бязан ехать?
— Репетиция, вот почему.
— Не хчу репетицию. Не бязан на репетицию.
— Черт, ничего больше не слушаю! Ты живо идешь под душ, трезвеешь и одеваешься, чтоб через двадцать минут был готов. Понял?
— Ставь мя… Ты мне не босс…
Я ударил его по лицу.
Он зарычал.
— Ну…
И тут же был на ногах, шатнулся вперед. Его рука скользнула по приставному столику, сбивая стаканы на пол, пальцы сомкнулись у бутылки на горлышке. Схватив ее, он замахнулся.
Мне оставалось одно, что я и сделал. Выбросил немедля кулак и резанул его в челюсть. Он повалился назад, увлекая за собой столик. Стаканы разлетелись осколками на мраморном белом полу за краем ковра, но слышал я только противный звук, с которым стукнулась об пол, когда он грохнулся, его голова.
Все знают: без вреда это пьяному. Так и я думал, когда наклонился, тряхнул его. Но потом засомневался: будто я труп тряхнул, глаза открыты и закатились, лучше бы мне их не видеть.
Я хотел посчитать пульс. Тело казалось белее мрамора — то мрамор и был, если иметь в виду отсутствие пульса.
В комнате — жуткая тишина. Я слышал свое дыхание, но его дыхания я не слышал.
Тогда я понял…
***
Тишина стала еще плотней три часа спустя, когда я дождался того, кого ждал. Солнце быстро закатывалось, но и при тающем свете я его лицо разглядел. Он был Бзиком Уотерзом больше самого Бзика
— Джоу Трэскин, — сказал я, поднимаясь. — Ты меня помнишь? Уиллис Миллани.
Он ухмыльнулся по-дурацки.
— Босс Бзика… — проговорил.
— Был. До полудня.
— Что, черт возьми…
Я не дал ему договорить, а схватил за руку и потянул туда, за софу.
