— Только что. Говорит, он неделю уже не появляется.
— Хорошо, — сказал я. — Но ты шоу готовишь, да? Охотясь за ним…
— А что остается? Так ведь и дублера его раздобыть не могу, двойника наемного, как его там…
— Джоу Трэскин. — Я подсказал. — Хотя это не важно, Бзик на прошлой неделе говорил, что его выкинет.
— Чудненько! И кадры не выстроишь! А завтра репетиция в полном составе.
— Не отменяй, — сказал я. — Найду тебе Бзика, даже если придется город вывернуть наизнанку.
— Этого не советую, — пробормотал Сид. — Очень подозрительные жучки могут наружу выползти. — Он помолчал. — Ну, а теперь серьезно: думаешь, сможешь его найти?
— Черт, я должен, — сказал я на полном серьезе. — Не беспокойся. Это ж моя работа.
Я повесил трубку, тряхнул головой. Моя работа, так вот. Забота о Бзике Уотерзе. Он все лето меня доставал: не хотел подписывать контракт на осень, увиливал от встреч со спонсором, посредниками, нашими деятелями. А мне — терпи. Бзик в последний сезон чуть «Эмми» не схватил, хоть критикам и не по нраву его кривлянье. Поэтому брать на пушку его было без толку: знал, что он в моде, и мог переметнуться в любую студию.
Вдобавок ко всему какой-то задрипанный писателишка доцарапался до него, чтоб состряпать одну из этих дешевых биографий. Ну, вы знаете: про бедного маленького, брошенного на произвол судьбы мальчика, который вырастает, компенсируя ущербное детство, в горлопана-комика только потому, что не уверен в себе.
Это была последняя капля. Я делаю имена уже двадцать лет, и позвольте вам сказать: пресловутая «неуверенность» — вранье.
Возьмите Бенни, он вбил себе в башку, что только со скрипкой его принимают. Он покинул варьете и подался на радио, а тут ему никаких бенефисов не требуется. Уж этого сорта «неуверенность» я подам как надо, поверьте мне. Эд Уинн зарабатывал на смешных шляпах, но прекрасно сам себя показал в «Плейхаусе-90» и просто в кино. И таких примеров я вам с дюжину наберу. Бедный маленький комик? Нет, этот номер со мной не пройдет. Не запивают же от «неуверенности», не шлепают в золоте монограммы на подтяжки, не лягают же фельетонистов по кабакам.
Давайте называть вещи своими именами: Бзик — бракованный кадр, негодняк.
Но куда же он подевался?
Я набрал два-три номера по своему проводу. Знакомого букмекера, владельца игорного притончика и вдовушки Мэгги, этакой безотказной матушки, готовой снабдить вас всем, чего не пожелаете, хоть шотландскими пони.
Потом я прибег к крайнему средству — я позвонил Бзику домой, не в отель, тут в городе, но в его особняк, на Айленд. После Дня труда он туда не ездит, но мой запас телефонных номеров иссяк, а я должен был куда-нибудь позвонить.
