Эге, никак гром? Далекий такой. Др-р-р-рум! Еще разик. Ага, еще разик, - говорила учительница начальной школы, я обещал ей горы ваты, - трудно, что ли, еще разик, пожалуйста. Др-р-р-рум! Ага, бывает такое - гром зимой. На земле все бывает. Редко, очень даже редко, а все-таки. Однако холодно, ясно. И вот гром. Что в этом особенного — холодный фронт где-то там столкнулся с теплым фронтом, столкнулись, можно сказать, лбами, и вот тебе - др-р-р-рум-м! Всё, уже тихо, отгремело. Рассказать кому-нибудь. Можно и той самой разнесчастной училке. Холодно и голодно, опять появилось несколько завшивленных учеников. Лондон и не собирается оказать помощь, там никто не станет ломать голову - др-р-р-р-у-у-у-м!
Вот они, облака! Даже не плывут, а текут: теперь на небе четко виден склон - они стекают сверху по склону, ударяются о другие облака, чуть замутняются, немного темнеют и снова начинают белеть, отдаляясь. Валят, точно дым из топки, - густые, жирные. Хоть поджаривай да ешь. Только насчет еды покамест не заикайся даже в мыслях -для начала надо принести дров. Вот я уже увязал их, покрепче затянул веревку, придавив конец сапогом. Теперь веревку на плечо и тяни, тащи.
Ан нет. Надо еще сходить к устью Груды, там глотнуть капельку, закусить родниковой водицей. Закусить, иначе не скажешь, - такая это вода! Затем вместо яблока схрупать луковицу: для отдушки, не важно, ароматной или смрадной, кому как.
Уж эти мне облака. Сколько о них понаписано, понасказано! А ведь там, в горних сферах, ни кризисов, ни застоев. Ни классовой борьбы. То штиль, то ураган, вот и все. Сплошное непрерывное течение. Как в Вогезах. Как в Бескидах и Арденнах.
Брось ты эти сучья. Никуда не денутся, это не город. А пропадут - еще наберешь.
Ступай, ступай к устью Груды, устью Гнеды, устью Нила, странствуй по дельте Роны, Волги, облака поплывут за тобой, как волки по следу, покуда не упадешь без сил — тогда они поглотят тебя.
Вот здесь. Здесь ты лежал летом с отсыревшим и залитым слезами томиком Гяды>9 под головой. Все она, роса. Лежал труп трупом, облепленный мухами и мошкарой. Сколько шло мимо, никто не остановился. Даже та самая учительница, которая «еще разик». Ну да, шла с детишками, не с руки. Ты лежал — ноги в воде, тулово в луже, одна голова и плечи на траве. Руки настолько устали, что было не под силу отмахиваться от этих тварей. Червяки слопают! - крикнул кто-то из ребят. - Червяки!
Ах, детка! Ах, детка, детка! Даст бог, и ты когда-нибудь так ляжешь. И твой сын, и сын твоего сына... И так до бесконечности, вроде этих зимних облаков. Только - не отчаиваться. Когда четко сознаешь какую-нибудь неизбежность, ничего не страшно, ничто не повергнет в отчаяние. Впрочем, правда ли, здесь? Здесь, здесь - вот розовый ольховый стволик, ты его сломал, когда поднимался. Поковылял немного, потом пошел вброд на тот берег кремней искать, на смех людям. На смех людям, а также зверям и птицам.
