Света Бойцова тоже пока не вызывала во мне желания на ней жениться. Теперь я снова терпеливо жду, когда кто-то, сидящий в каждом из нас — одни зовут его Богом, другие — вторым своим «я» — скомандует: «Вот она, судьба твоя! Женись, братец!..» Но пока этот таинственный «кто-то» упорно помалкивает, и я хожу в холостяках вот уже много лет.
...Мы пьем чай со Светой. После душа — она смыла всю свою косметику, которой теперь даже школьницы без всякой меры пользуются, — лицо ее стало еще круглее, а глаза без голубоватых теней и накрашенных ресниц — еще меньше и невыразительнее. Она словно полиняла. Лишь яркий рот алел да влажные волосы красиво струились по плечам. Волосы у Светы жесткие, таким в дальнейшем оказался и ее характер...
— У тебя тут хорошо, — произнесла Света, откусывая печенье. — И главное, от института не так уж далеко...
Иногда ее непосредственность поражала! Ей надо было что-то решить для себя, а потом придет время и для чувств... Прожив с ней почти семь лет, я так и не понял: любила ли кого-нибудь хоть раз в своей жизни эта женщина? Я и сейчас не могу ответить на этот вопрос. О своих бывших мужчинах Света не любила распространяться. Из скупых, в разное время оброненных фраз я лишь узнал, что до меня у нее был любовником техник-протезист, потом какой-то начальник из торга и вот третий — я, писатель, о котором она до сегодняшнего вечера никогда не слышала.
Мне сдается, Света Бойцова знала себе цену и, отдавая себя очередному мужчине, в первую очередь думала о том, что она от него в результате получит. На этот счет у нее были две программы: программа-минимум и программа-максимум. Минимум — это обеспечение ее необходимым, подарки, деньги на мелкие расходы (раньше это называлось «на булавки»). Программа-максимум — это удачно выйти замуж. Я вроде бы под эту вторую категорию подходил, пока Света не узнала меня поближе. Здесь меня сильно деревня подвела! И еще слишком большая приверженность к работе. Она этого не понимала. «Зачем ты каждый день торчишь за письменным столом? — искренне недоумевала она. — У тебя ведь нет начальников, ревизоров, никто тебя не проверяет, не требует отсидеть „от и до!”»
Такие понятия, как внутренняя самодисциплина, ответственность перед самим собой, наконец, то, что моя работа — это смысл всей моей жизни, все это было для нее пустым звуком...
— Леша сказал, что ты живешь один, — продолжала Света. Из-под распахнутого халата выглядывали ее розовые колени. Поймав мой взгляд, Света небрежно запахнула полы.
