Можно еще добавить, что исторически делу Бейлиса "не повезло" из-за первой мировой войны; война вспыхнула почти тотчас после процесса, она совершенно его собой поглотила, и таким образом, отняла у него возможность укрепиться в памяти. А теперь это дело принадлежит к числу тех событий истории, которые произошли и канули в вечность.
Главная же причина, по которой дело Бейлиса предано забвению, заключается в его неправдоподобности. Притом, неправдоподобно оно не только бессмысленностью самой попытки доказать обвинение в ритуальном убийстве, но также и по специальному характеру создавшего дело заговора.
Читатель отнесся бы с недоверием к простому изложению фактов, как бы убедительно они не были подтверждены документами; его необходимо постепенно вводить в атмосферу, в которой невероятные события, некоторые как будто бы заимствованные из Бродвейского водевиля - а другие из романов Достоевского, становятся возможными, где инсценировка юстиции и политического процесса выдается за серьезный акт государственной власти. Историки избегали этой темы еще и потому, что, обладая нормальными понятиями, им трудно было сохранить серьезность и равновесие перед ее кровавой фантасмагорией и жестоким гротеском.
5.
Контраст между нашим миропониманием теперь и пятьдесят лет назад может быть выражен только в субъективной форме. Я был тогда молод, а 20-ый век только зарождался; и я, и век были очень высокого мнения о себе... "Мы стояли тогда божественно спокойные, еще не зная, что приговор уже вынесен" (Франсис Томпсон).*
Дело Бейлиса, при всей низости его замысла, мы рассматривали как последние судороги умирающего деспотизма, и нам (11) и не снилось, что оно является лишь предвестником ожидавших нас в будущем, совершенно невообразимых преступлений новых деспотов.
Мой личный интерес к еврейскому вопросу был в те времена отдаленным; вопрос этот мне казался второстепенным; он заслонялся в моем сознании интересом к всеобщей борьбе за свободу и справедливость во всем мире. Россия, огромная, несчастная, таинственная страна, с ее окопавшимся для борьбы с революцией самодержавием - лицом к лицу с голодным народом, лишенным земли, свободы, занимала гораздо больше места в наших мыслях.
Антисемитизм был лишь диверсией, выдуманной для того, чтобы отвлечь наше внимание от главной задачи; нельзя было его принимать всерьез, чтобы не попасть в ловушку, расставленную общим врагом, - надо было его не замечать, тогда он никогда больше не будет играть никакой роли в истории.
