С той же настойчивой страстностью Ольга напрашивалась на воскресный обед к Наталье и Денису. Именно к Наталье и Денису, ни к кому другому. Почему? Спустя некоторое время я понял почему. Она напрашивалась к ним как к семейной паре. Алена с Гришей в этом статусе Не котировались, вот Ольга к ним и не стремилась. А других пар у нас не было. Наталья кривилась, оттягивала этот упоительный момент — ей было неохота целый вечер трындеть с Ольгой о супчиках, к тому же она не любила готовить и не знала, чем кормить незваных гостей. Но Ольга не отставала. Обед с Натальей с Денисом был ей нужен для того, чтобы почувствовать себя с Виктором тоже семьей. Две семейные пары собрались вместе. Одна наносит визит, другая — принимает. Как мило. Это вам не общая компания, большинство членов которой неизвестно кому принадлежат. Так, делая довольно крупные и уверенные шаги, она закрепляла за собой права на Виктора.
Так, к чему это я? Ах да. Ольга отказала Грише. Она не хотела ухаживать за Женей и ее ребенком. Она хотела ухаживать только за Виктором. Она вообще хотела только одного: у-ха-жи-вать за Виктором. И больше ничего. По этой причине в будущем я предвидел для нее большие сложности.
Денис позвонил 13 июня и сказал, что надо сходить к Нему в институт — на кафедру.
— Зачем? — спросил я.
— Вещи забрать, — сказал Денис.
— Зачем? — спросил я.
Действительно, зачем нам Его вещи? У нас уже есть одна неоприходованная квартира и один никому не нужный дневник. Может, хватит? Что с ними делать-то, с вещами?
— Ну, чего они там лежат, — сказал Денис. — Небось свалили в какой-нибудь пыльный угол. Надо забрать. Отдать Жене. Все-таки это Его вещи.
Я представил, что мы можем там обнаружить. Старые сломанные часы, грязный носовой платок, связку запасных ключей, шариковую ручку с засохшей пастой, дырокол, кружку для питья общественного чая. Все это я изложил Денису, но он уперся, как Гриша в самые яркие и незабываемые минуты своего психоза. Ему казалось, что вещи обязательно должны быть изъяты с работы и водворены обратно в дом. Он видел в этом некую правильность, которой всю жизнь был так одержим наш друг. Ну ладно. Может быть.
В институт зачем-то пошли всем дружным коллективом. Почти всем. Мужским. Виктор увязался за нами. Ему, видимо, было интересно. Ему вообще все было интересно. А в жизнь Нашего друга он вглядывался с особенным, необъяснимым и пока непонятным для нас интересом, весело и недоуменно, даже слегка озадаченно, как будто смотрел на невиданную доселе диковинную рыбину, забавно бьющую хвостом. Сейчас он шел, засунув руки в карманы, скалил волчьи зубы, время от времени посвистывал и глазел на проходящих девушек. Гриша уныло волочился в арьергарде, уставившись себе под ноги и бормоча что-то насчет молочной смеси «Агуша». Мы с Денисом шли нормально, с приличествующими случаю постными минами. Институт встретил нас тишиной. Было такое впечатление, что здесь давно не ступала нога человека. Ни студентов, ни командующего педагогического состава.
