— Извини, — сказала она. — У меня свои дела.
Свои? Дела? У Ольги? Помилуйте… Быть того не может. А кто часами хлопотал на кухне у Нашего друга, изобретая рецепты супчиков и наворачивая тесто для пирожков? Бегал по магазинам? В химчистку? Первым прибегал на наши посиделки и последним уходил, предварительно перемыв все чашки и выметя все крошки? Забирал из школы Гришиного и Алениного сына, когда Алена (редко, но бывало) снисходила до того, чтобы вспомнить об Ольге? Бегал за билетами на самолет во все имеющиеся в наличии страны Евросоюза для Дениса и Натальи? Кто? Кто? Мы как-то однажды сообща решили, что у Ольги нет и не может быть своих дел. Что она — не физически, а по натуре — как бы старая дева с баночкой крыжовенного варенья за пазухой для любимого племянника. А дела-то были. И еще какие. В текущий момент она, к примеру, переживала роман с Виктором.
Этот роман… О, этот роман! Ольга взялась за Виктора всерьез. Вы не поверите, но и он, казалось, всерьез взялся за нее. Она ходила на все его деловые встречи. «Увязывается!» — как-то презрительно бросила Алена. Не думаю. По-моему, он сам ее за собой таскал. Один раз я был невольным свидетелем того, как это происходило. Виктор встречался с заказчиком в кафе, а я случайно оказался со своей девушкой за соседним столиком и мог беспрепятственно наблюдать за ними украдкой из-за искусственной пальмы. Ольга сидела, вытянувшись в струнку, и не мигая глядела на Виктора. Виктор, развалясь в кресле, вел ленивые переговоры с каким-то кексом в костюме за две тыщи баксов. Иногда он шевелил пальцами. Ольга поспешно вытаскивала из пачки сигарету, всовывала ему в рот и подносила зажигалку. Я одного только боялся: что она спалит ему бороду. Иногда он слегка поворачивал к ней голову. Ольга поспешно подливала ему чай. Когда они уходили, она бежала впереди. У выхода суетливо подала ему куртку, одернула на спине, смахнула пылинки и бросилась открывать дверь.
В те дни — так сошлось — у Виктора открывались сразу две выставки. Одна — в маленькой галерейке на Солянке, другая — в Доме художника. На обе презентации мы были приглашены в полном составе. Впрочем, приглашены — не совсем то слово. Ольга последовательно обзвонила нас (причем Алене с Гришей и Наталье с Денисом звонила не сообща, семейным звонком, а каждому по отдельности), долго бубнила что-то в трубку об уязвимости настоящего таланта и о том, как важно говорить человеку добрые слова, пока он еще жив, и в конце в приказном порядке объявляла сбор у метро с целью коллективного осмотра шедевров Виктора. В процессе этой по форме невыносимо занудной, а по сути пламенной речи я несколько раз порывался прервать ее и спросить: а что, Виктор собирается умирать? Чтобы перед ним так раскланиваться? Судя по тому, как он выглядит, он будет жить вечно. Но Ольга не дала мне вставить ни слова. Высказав все, что наметила, она бросила короткое «Жду» и отключилась.
