Франт если и смутился, то чуть-чуть.
— Дело совершенно законное, — прошептал он. — Вы слышали, наш товарищ ушел любоваться красотами водопада и не вернулся. А у него есть кое-что, нам необходимое.
— Лекарство, — подсказал Арехин.
— Ну… Что-то вроде. Хозяева отказались допустить нас в комнату, вот и приходится собственными средствами…
— Ваши шпильки — средство? Это ведь не чемодан московского производства. Швейцарская работа булавочкам не поддается.
— Похоже на то, — согласился франт, — но я был должен попытаться.
— Вот и попытались, — холодно ответил Арехин.
— Вы сообщите о случившемся нашим хозяевам? — Видно было, что франта подобная перспектива не очень-то и пугала.
— Нет. Зачем посвящать швейцарцев в российские дела?
— Верно, — кивнул франт, одобряя Арехина.
— А вот Владимиру Ильичу, пожалуй, стоит сказать.
Франт явно растерялся:
— А при чем здесь Владимир Ильич? Какое он имеет к этому отношение? Да разве вы его знаете?
Арехин только улыбнулся.
— Да я и сам расскажу Владимиру Ильичу, — решился франт.
— Не сомневаюсь, — ответил Арехин. И закрыл дверь. Не хватает еще, чтобы их застали хозяева.
К такому же выводу пришел и франт; во всяком случае, of прекратил бесплодные попытки проникнуть в чужую дверь i ушел восвояси.
Итак, какова позиция? Некие литераторы, возможно, эмигранты-революционеры, выбрали «Грузельгешихтен» местом встречи. Отдохнуть, ничто человеческое литераторам не чуждо, но и дело делать. Прибывший первым должен был привезти что-то важное. И, не дождавшись других, ушел любоваться видами в красотами. Беда не в том, что ушел, беда в том, что не вернулся. Именно так, по-видимому, представляется ситуация литераторам на отдыхе. Вот и пытаются завладеть тем, чем завладеть законным швейцарским путем не могут. Что хотел найти франт? Деньги? Документы?
Кто их, карбонариев, знает. А тут еще он, Арехин. Вдруг — агент охранного отделения? Что ж с того, что молод и образован, в агенты дорога никому не заказана. Решено: завтра с утра он съедет, вернется в Майринген. Встретит рождество среди пирожных. Глянет одним глазком водопад — и съедет.
Он вставил беруши, чтобы не отвлекаться на всякий шум, разделся и улегся. Постель была в меру жесткой, белье — свежим, спи да радуйся.
Поначалу сон не шел, бродил где-то по окрестностям, но к трем часам пополуночи Арехин уснул. И то хорошо. Все же новое место. Обычно на новом месте и сны были новыми, и «Gruselgeschichten» исключением не стал, явив с виду простые, пасторальные сюжеты: луг, бабочки, цветочки, но ни гоняться за бабочками, ни просто пройтись по лугу не хотелось. Вдруг это не луг вовсе, а бездонная трясина?
