Он пишет, как самый верующий богослов. Он продолжает: «Это уже не равнодушие и холодность к Господу; нет, это открытая, явная вражда, и вместо всяких сект и партий мы имеем теперь только две: христиан и противников Христа... Мы видим среди нас лжепророков, и даны им уста, говорящие гордо и богохульно... Они странствуют по Германии и хотят украдкой всюду проникнуть, проповедуют свои сатанинские учения на рынках и переносят дьявольское знамя из одного города в другой, увлекая за собой бедную молодежь, чтобы ввергнуть ее в глубочайшую бездну ада и смерти». Он заканчивает словами Откровения: «Се гряду скоро. Держи, что имеешь, дабы никто не восхитил венца твоего! Аминь».29
Человек, который писал такие стихи и так страстно предупреждал против сатанизма, человек, который молился со слезами, чтобы самому уберечься от этой опасности, человек, признававший Маркса одержимым тысячью бесов — становится ближайшим сотрудником Маркса в демонической борьбе с религией и всякой нравственностью (см. Коммунистический манифест Маркса и Энгельса).
Это сделала либеральная теология. Она разделяет вместе с Марксом и Энгельсом вину за убийство коммунизмом десятков миллионов невинных людей.
После этого грустного, но необходимого отступления об Энгельсе вернемся снова к Марксу.
Рольф Бауэр описывает расточительность Маркса в своей книге «Гений и богатство». Будучи студентом в Берлине, сынок получал от папы Маркса карманных денег 700 талеров в год.30 Эта сумма была колоссальной, ибо в то время только пять процентов населения получало более 300 талеров в год. За свою жизнь Маркс получил от Энгельса приблизительно шесть миллионов французских франков (цифра Института Маркса-Энгельса).
Маркс всегда страстно желал получить наследство. Когда один его дядя был при смерти, он писал: «Если собака умрет, я вылезу из нищеты». Энгельс отвечал на это: «Я поздравляю тебя с болезнью мешающего тебе получить наследство, и надеюсь, что катастрофа не замедлит».
Когда «собака» умер, Маркс писал 8 марта 1855 года: «Весьма радостное событие. Вчера нам сообщили о смерти 90-летнего дяди моей жены. Моя жена получит приблизительно сто фунтов стерлингов; могло бы быть и больше, если бы старый пес не оставил части своих денег экономке».
У него не находилось никаких нежных чувств и для людей, бывших ему гораздо ближе, чем дядя. Он не разговаривал со своей матерью. В декабре 1863 года он писал Энгельсу: «Два часа тому назад пришла телеграмма, сообщившая мне, что моя мать умерла. Судьбе было угодно забрать одного члена нашей семьи. Я был уже одной ногой в могиле. Но в данных обстоятельствах я нужен больше, чем старуха. Я должен поехать в Трир по делам наследства». Это все, что он нашелся сказать о смерти матери.
