Поскольку мы упомянули Энгельса, скажем несколько слов и о нем. Энгельс вырос в набожной семье и в юности писал прекрасные духовные стихи Мы не знаем обстоятельств, при которых он потерял веру, но после своего знакомства с Марксом он писал о нем следующее:
Кто это несется следом
с диким неистовством?
Черный малый из Трира
(родина Маркса — Г. М.)
редкое чудовище
Он не ходит и не бегает,
он подпрыгивает на каблуках
охваченный бешенством,
как бы стремясь ухватить
далекий полог неба
и стянуть его на землю:
он вытягивает руки высоко в воздух,
сжат злобный кулак,
он неистовствует без устали
будто десять тысяч бесов
вцепились ему в волосы
Сомневаться в христианстве Энгельс начал после чтения книги либерального богослова Бруно Бауэра В его душе шла отчаянная борьба, и он писал в то время: «Я молюсь каждый день и даже целыми днями об истине; начал делать это с того момента, как усомнился, и все же не могу вернуться к вашей вере... Меня душат слезы, когда я пишу это...»
Энгельс не нашел пути возвращения к Слову Божьему, и примкнул к тому, кого сам назвал «чудовищем, одержимым тысячью бесов». Он пережил то, что можно назвать обращением наоборот.
Кем же был. Бруно Бауэр,— либеральный богослов, сыгравший решающую роль в разрушении христианской веры у Энгельса и укреплявший Маркса в новом, безбожном образе жизни? Было ли у него что-нибудь общее с бесами? Достаточно прочесть, что писал Бруно Бауэр своему другу А. Руге (6 декабря 1841), который в то же время был другом Маркса и Энгельса:
«Я читаю здесь в университете лекции перед большой аудиторией Я не узнаю сам себя, когда произношу с кафедры кощунства. Они столь грубы, что у этих детей, которых не следовало бы обижать, волосы встают дыбом. Произнося богохульства, я помню, что дома благочестиво пишу апологетические фразы в пользу Священного Писания и Откровения. Так или иначе, ужасный бес вселяется в меня, как только я поднимаюсь на кафедру, но я настолько слаб, что вынужден поддаваться ему... Мой дух богохульства будет удовлетворен лишь тогда, когда мне позволят проповедовать открыто, в качестве профессора, атеистическую систему».25
Человек, убедивший Энгельса стать коммунистом, был все тот же Моисей Гесс, который до него убедил Маркса. Гесс писал после встречи с Энгельсом в Кельне: «Он покинул меня сверхревностным коммунистом. Так я творю опустошение».26 «Творю опустошение». Не это ли было высшей целью в жизни Гесса? Это — главная цель и Люцифера.
