Посадив Серегу на поезд, я велел деду Лукашке править сразу к дому Саркисяна. То, что купец будет на месте, я не рассчитывал, но у меня уже было заготовлено письмо с предложением обсудить продажу лавки и места в торговом ряду.
Забегая вперед скажу, что выручил я за товар в лавке и саму "сараюшку" триста двадцать рублей. Торговались мы с Саркисяном долго. Мужчина был уверен, что надул мальца, который без папенькиного надзора сразу прекратил торговлю. Примерно на сто-сто пятьдесят рублей он точно обманул. Но у меня были другие планы, вместо того чтобы трястись над этим имуществом.
Зато сразу освободилось время. Я смог пройтись по Красной, пообщаться с приказчиками магазинов, выдавая себя за доверенного господина Иванова Сергея Павловича. Мол, сей достойный муж скоро вернется и желает приобрести недвижимость, желательно с магазином. Попутно я сбыл рулоны с тканями. Хорошо продал, по сорок рублей каждый.
Жаль, что магазинов на продажу не нашлось. Зато мне удалось узнать о выставленном на торги доме одного из разорившихся дворян. Дом располагался не на Красной, а на Екатерининской, что тоже было неплохо. Это одна из самых чистых и благоустроенных улиц этого города. Выяснив адрес Авдеевых, я сходил посмотреть на дом. Кирпичный первый этаж и деревянная надстройка были типичными строениями для этого времени. Каретная, конюшня тоже прилагались к владению. Оставалось только дождаться Сергея, чтобы решить вопрос с покупкой дома.
Изнервничался я, ожидая Серегу, так, что аппетит пропал. На восьмой день я только что по потолку не бегал от беспокойства. Тут еще заявился купец, которому я показывал напольную и настенную плитку. Честно говоря, я про него и забыл. А тут он мне попался под горячую руку. Рявкнул так, что у купца чуть картуз с головы не сдуло.
На следующий день купец снова пришел с поклоном обсудить товар и цену. Аналога в этом времени не было. Вернее, керамическую плитку знали, но она была ручной работы и очень дорогой. Моя выглядела если не дороже, то необычно. Крупный формат, идеальный размер. В общем, вместе с цементом и затиркой сторговал всё за пятьсот рублей.
Сделка не прошла мимо Павлины Конкордиевны. Так-то она знала, что "привозили" и складывали в подвал товар, который ей не показывали. Женщина и не догадывалась, что настолько дорогой. А Лукьян Кузьмич торговался так громко и самозабвенно, что вся прислуга оказалась в курсе порядка цен. Потом, когда во двор загнали подводы, Маруська так и норовила заглянуть, что в тех картонных упаковках так дорого стоит. Но тут уже помощники купца бдили и отгоняли зрителей. Плитка была со всеми предосторожностями перестелена соломой и увезена, а я остался с огромной суммой на руках. И главное, в банк положить деньги не мог. Официально у меня опекун имеется и до двадцати одного года я деньгами не могу распоряжаться.
