Штормовой пеленг | страница 3



Веригин и Шебалкин облачили Григория Семеновича в скафандр.

Грибанов спускался по трапу, привычно чувствуя, как давит на плечи тяжесть, как тянет вниз скафандр. По мере того как он погружался в воду, становилось легче, вес исчезал: сначала полегчали ноги, потом туловище, а когда по иллюминатору полоснула мутная вода, скафандр стал как поплавок — воздух, наполнивший его, придал плавучесть и легкость.

Грибанов поплыл вдоль борта, ему помогал Веригин, подтаскивая сверху за шланг-сигнал. В шлемовых иллюминаторах плескалась фиолетовая от мазутной пленки волна. У кормы он ухватился за подкильный канат, заведенный с обоих бортов и пропущенный под днищем судна. Нажимая на золотник в шлеме и стравливая из скафандра лишний воздух, стал погружаться в воду.

Вода была мутной, видимость плохая, но солнечный свет пробивал грязную поверхность гавани и работать было можно.

Григорий Семенович добрался до винта. Осмотрел погнутые и зазубренные лопасти. Винт, конечно, надо менять. В доке замену сделали бы за несколько часов, а им работать суток пять — Григорий Семенович накидывал лишнее время на неопытность своих водолазов. Ремонт некапитальный, поэтому на капитана жмут, чтоб побыстрее закруглялся и выходил в море. «Ураган» получил две пробоины и ползет в док зализывать раны. На промысле каждый день что-нибудь да случается, кому-нибудь да нужна помощь.

— Подтащи-ка меня на нос! — приказал оп.

— Есть, — ответил Шебалкин по телефону.

Шланг-сигнал натянулся. Григорий Семенович медленно двигался вдоль судна, внимательно осматривая обросшие ракушками и зелеными бородами водорослей днище и корпус буксира. Все в общем-то нормально, если не считать вмятины с левого борта.

Осмотрев подводную часть судна, Григорий Семенович приказал вытаскивать его наверх. Он плыл к трапу, разглядывая близкое дно. Оно было захламлено, как городская свалка.

Торчали обрывки ржавых тросов и какие-то искореженные железяки, блестели консервные банки, валялись рыбацкие драные сапоги-бахилы, внахлест лежали цепи, листы железа, судовые фонари, колесные покрышки от автомашин, плетеные кранцы, обрубки шпал и горбылей, мотки проволоки, доски и даже велосипед, почти целый, не то брошенный, не то уроненный в воду. А уж про бутылки и говорить нечего. Где только не спускался он под воду, на разных широтах и меридианах, всюду встречал бутылки на дне, разных форм и емкости. Если бы он был собирателем, то у него была бы самая большая и самая диковинная коллекция бутылок.