— Да, да, да, — я вытянул руку, пытаясь остановить ее, — это всё, конечно, хорошо, но нам нужно что-то более материальное для усиления абстрактной риторики. Если быть точным, наш клиент крупно облажался и нам нужно что-то с этим делать.
— Ну, может быть, но в том, что он, как ты выражаешься, облажался, виноваты конкретные люди, которые, кстати, надо это использовать, поставили подножку одной из наиболее эффективных в стране нефтедобывающих компаний.
— Хорошо, — примирительно произнес я, — подножку так подножку. Алексей, изложи, пожалуйста, наше видение проблемы.
— Собственно, дело в том, — менторским тоном произнес Алексей, — что мы имеем дело с вполне конкретной видеозаписью, которая достаточно наглядно показывает, что на самом деле произошло. И первоочередная задача для нас — посеять в аудитории сомнение либо в подлинности записи, либо в точности трактовки тех событий, которые на ней изображаются. Только после этого мы можем начать искать в ситуации в целом некие скрытые смыслы.
Я поднял вверх большой палец, одобряя слова подчиненного:
— Вот именно, так что вы пока с международной пятой колонной притормозите слегка, но она нам, бесспорно, понадобится. Мне нужно отъехать на еще одну встречу. Надеюсь, вы сможете более детально договориться о наших совместных действиях.
Я поднялся, чмокнув Свету в щеку, Алексей за ее спиной скорчил мне устрашающую рожу, пытаясь сообщить, что нечестно бросать его одного на растерзание юному гению социального маркетинга. Я незаметно подмигнул ему. Пусть выпутывается как хочет. Не зря я в экстренном порядке повысил его до директора по коммуникациям. Я сел в машину и повернул в сторону центра. Моя цель — большая и полузаброшенная квартира — скрывалась в одном из многочисленных переулков в районе Чистых прудов. Временный хозяин квартиры Вадим уже ждал меня. Квартира досталась ему в пользование от одного из его многочисленных друзей — сына владельца крупного агропромышленного холдинга. Хозяин квартиры был убежденным коммунистом и алкоголиком и пускал к себе жить многочисленных единомышленников и собутыльников. Сейчас он находился на лечении в одной из швейцарских клиник. Вадим отпер еще, вероятно, дореволюционную массивную дверь и повел меня внутрь квартиры, периодически натыкаясь на пустые бутылки и непонятного происхождения картонные коробки. В его комнате стояли продавленный облезлый диван и стол с мощной графической станцией. Вадим был известным в городе андеграундным режиссером. Как и положено андеграундному режиссеру, он пытался выглядеть максимально демонически. К сожалению, природа наградила его заурядной внешностью менеджера среднего звена. Вадим пытался компенсировать это недельной небритостью — помогало плохо.
