— Тогда я прокляну тебя, чёрт безродный! — заломила Жозефина руки. — Я заставлю тебя вспомнить эту минуту, и ты захочешь прожить её ещё раз, чтобы не сказать то, что ты произнёс только что! Я наложу на тебя проклятие, и ты пройдёшь через такие мучения, с какими не сталкивался никогда прежде!
Молчун напялил шапку и ушёл, унеся на сердце неприятную горечь. Он не раз слышал, что Жозефина-Синеглазка умела насылать порчу, но никогда не придавал этому значения. Теперь же в душе его ощущалось заметное неудобство, будто он чувствовал, как по его следам бежала безмолвная стая голодных волков. А через несколько дней, уже в пути, на него накинулись дурные сны, не оставлявшие его в покое до тех пор, пока он не добрался до своего низенького домика в горах.
Крохотная, но весьма уютная избушка, которую Молчун-Марсель срубил лет пять назад, чтобы иметь базу, служила ему надёжным укрытием в непогоду, такую частую в заснеженных горах, и при нападении враждебно настроенных дикарей. В те годы любое деревянное сооружение на территории индейцев называлось фортом и называлось именем того, кто его основал. Молчун назвал свою избушку Форт Марсель.
Через неделю после прибытия Молчуна в форт произошло нечто совершенно необъяснимое. Выйдя из двери, он направился к сложенным возле карликовой сосны ящикам с провизией и внезапно услышал прямо над своей головой громкий шум. Едва успев поднять лицо, он сразу же зажмурился, чтобы спасти свои глаза: на него, выставив когтистые лапы, камнем летел огромный горный орёл.
— Проклятье! — успел прокричать траппер и сорвался в ущелье.
Каким-то чудом ему удалось зацепился за что-то после нескольких секунд головокружительного падения.
— Ведьма! Чёртова Синеглазка! Проклятая Жозефина! — шипел он, подтягиваясь на руках по отвесной скале. — Всё из-за тебя пошло кувырком… Ассинибойны напали на реке и отобрали половину товара… Каноэ оставил на дне реки и потерял ещё половину груза… Теперь и сам вот-вот сорвусь в пропасть…
С величайшей осторожностью Молчун продвигался вверх, ухватываясь сильными длинными пальцами за всевозможные выступы. Его движения были медленными, почти неприметными для человеческого глаза, что позволяло человеку прочувствовать размеры своих сил и предусмотреть малейшую неожиданность, способную вдруг вырвать из скалы камень, за который Молчун цеплялся, и сбросить в мутную снежную бездну, только что едва не поглотившую его.
И вот его руки потихоньку появились над обледенелой поверхностью скалы. Молчун едва не засмеялся от радости, но в ту же секунду затаился, услышав внятное сотрясение собственного тела, от которого его слегка потянуло вниз. С невероятной силой он вонзился поломанными ногтями в лёд и всей грудью вжался в скалу. Ноги напряглись и превратились в камень. Марсель не шевелился и ждал, пока в тело не вернётся утерянное равновесие и спокойствие.
