«Может, согласиться, я же хочу узнать его ближе», — подумал Мигриаули, однако, поразмыслив, сказал:
— Вы ставите меня в неловкое положение, отказаться — обидеть вас, а согласиться — не пойти на совещание.
Совещание он придумал.
— Ответ джентльмена! Из него следует, что я не лишаюсь надежды выпить с вами стакан вина в другой раз.
Мигриаули усмехнулся про себя: Зураб Хидурели сообразил, почему он не принял приглашение. Тем лучше. Он не выпускает инспектора из поля зрения, постоянно наблюдает за ним — такое, по крайней мере, было ощущение. Что-то нужно было от него этому непонятному Хидурели.
— Признаться, я надеялся посидеть с тобой, серьезно поговорить кое о чем, — перейдя вдруг на «ты», деловито сказал Хидурели.
Мигриаули уставился на него с любопытством.
— Не по зубам тебе орешки — не расследовать дела, которыми ты занимаешься. И чего ради ломаешь себе голову?
Мигриаули выжидательно молчал.
— Послушайся меня, закрой дела, — Хидурели понизил голос. — Подобные вещи на улице не обсуждают, но время не терпит, а когда выберем час посидеть за дружеским столом, неизвестно. До этих преступлений дела никому нет! Никто не будет выяснять, почему прекратили следствие. Никакие неприятности тебе не грозят. Поверь, спасибо скажешь. В раскрытии преступлений никто не заинтересован, наоборот. Нашего разговора никто не слышит.
Мигриаули не отрывал глаз от Хидурели, смотрел как завороженный.
— А в чьих интересах я должен постараться? Кто печется о преступнике?
— Не все ли равно? Тебе-то что до этого? Главное, не останешься внакладе, угодишь многим.
Хидурели напряженно ждал ответа.
Мигриаули молчал. Оправдалось его предположение. То, что Хидурели заинтересован в прекращении расследования, подтверждает его догадку о существовании связи между обоими преступлениями.
— Поражаюсь твоей нерешительности. Только ненормальный откажется от такого выгодного предложения. Не умеешь пользоваться своим положением.
Мигриаули, с трудом подавляя ярость, старался сохранить самообладание.
— Вижу, колеблешься. Хорошо, обдумай, я обожду…
— Заманчивое предложение… Обдумаю, — сухо пообещал Джуаншер.
— Надеюсь на твое благоразумие. Всего. — Хидурели резко отошел от инспектора. Шагов через десять он обернулся: — О, знали бы, как вы порадовали меня! Простите, но я испытывал вас, хотел выяснить, насколько серьезно относитесь к расследованию, насколько искренне стремитесь найти преступника, не собираетесь ли сдать все в архив, не завершив следствие. Теперь я спокоен.
