— Здравствуйте, Бадур! Вот вы, оказывается, где, а я ждал вас в зале.
Женщина скрестила руки на груди и нервно спросила:
— Что вам от меня нужно?
— Не узнаю вас, Бадур, вы обычно веселая, жизнерадостная. — Мигриаули заглянул ей в глаза.
— Могу же я быть в плохом настроении.
— Обидел кто?
— Пропустите, пожалуйста, мне некогда…
Мигриаули посторонился.
— Я не задерживаю вас, — сказал он, улыбнувшись, но понял: сегодня ничего от нее не добьется. Она, конечно, убеждена, что он искал ее, выслеживал, иначе зачем бы оказался на этой тропинке. Оттого и испортилось настроение. Но что она делала в этом уединенном месте? Он поглядел ей вслед: «Что-то скрывает, скрывает какую-то тайну…» — заключил Мигриаули и, не пообедав, зашагал вниз по крутой улице.
Мигриаули шел и чувствовал, как у него тоже портится настроение. Недалеко от управления перед ним как из-под земли возник Зураб Хидурели. Уж не следовал ли он за ним — оттуда, из ресторана «Самадло»?
Хидурели протянул Мигриаули руку, улыбаясь, как доброму знакомому.
— У вас такой озабоченный вид… Извели дела? Впрочем, чему удивляться, тяжело работать в милиции. Увлекательно, заманчиво, в молодости и я чуть не подался туда, но быстро потерял интерес к милицейским делам.
— И не прогадали, по-моему. Куда выгоднее быть с ней в контакте, оставаясь в стороне, не так ли?
— Да, я не прогадал, вы совершенно правы, — засмеялся Зураб, оставив без внимания намек Мигриаули. — В милиции я ничего бы не добился, — сказал он, выразительным жестом раскрывая смысл своих слов. — Все равно пинками бы вытурили в один прекрасный день, нашли бы повод… А каково выгнанному с работы?! Общество такого не уважает, семье не мил, а друзья-приятели отлетают от него, как пожелтевшие листья от дерева. Люди не прощают слабости, падения. Человека ценят, пока он на плаву, а если его «спустят по наклонной»…
— Вы же избежали этого, вы же довольны собой и своим положением?
— Если сомневаетесь, если еще раз спросите, знайте — не прощу! — весело воскликнул Хидурели, но веселость была нарочитая.
— Люди много чего не прощают друг другу!
— Это намек? На что же? — Хидурели весь сжался внутренне, веселой улыбки как не бывало.
— Просто вспомнилось: «Нахапал — сошло, а впрок не пошло».
— В связи с чем вспомнилось? — Хидурели просверлил инспектора взглядом.
— Вы умный, могли бы сообразить.
— Ладно, к чертям все поговорки — и мудрые и глупые. Время обеденное, приглашаю вас, окажите честь, доставьте удовольствие.
