Но эту проблему все равно удалось решить: как нельзя кстати Костя-Карлик отловил младшего Поповича, и тот ангажировал Цыпу на ночную разгрузку партии конфорок. Светило местной журналистики чуть не крякнуло, надрывая спину, причем две ночи подряд, но получило малость купонов, которых хватило на ремонт – замену трансформатора. Телевизор заработал на радость родителям, а Цыпа пообещал себе когда-нибудь открыть телеканал без политики: музыка, спорт, вечером – легкая эротика, ночью – тяжелая.
Профессор жаловался, что теперь ему не с кем и потрындеть, что окружают его исключительно амебы, и смотрел так опечаленно, что Цыпа вернулся к идее выдернуть его с базара и притянуть в газету. Вот только тянуть было особо некуда – в редакции все внезапно застопорилось. Как объяснила Йосифовна, главный инвестор скоропостижно покинул город, а без него никто не мог решить вопрос с финансированием второго номера. Кажись, вопрос должен был решиться после майских. В результате Цыпа статей не писал, а висел вместе со всеми на паузе: собирались каждый день, строили планы на будущее, короче, убивали время.
Пока оставался бартерный мартини, Алеша пребывал в запое, как халява закончилась, вышел из него и стал еще противнее: кричал, что его никто не понимает, и божился, что еще чуть-чуть и он уедет куда-нибудь простым редактором отдела. По скромному Цыпиному разумению, производство от этого никоим образом бы не пострадало – Йосифовна соображала за пятерых, Кристина была прилежна, а Цыпа искрил идеями, как поломанный телевизор, то есть беспрерывно.
С Бэлой тоже никак не выходило пересечься: организационные сходняки у мэра посещали только азиаты – когда хором, а когда и порознь. В горсовете долго и нудно устаканивали сценарий мероприятия, которым должен был заниматься Цыпа, но в результате его практически полностью написала распорядительница, зачем им при этом нужен был специальный корреспондент – не понятно. Возможно, Алена Матвеевна просто присматривалась к потенциальному сотруднику. Никаких выходных, долго и нудно сидели от обеда и до упора – чаи гоняли, а потом расходились с тем, чтобы завтра собраться на свежую голову.
На базаре на Цыпу уже не рассчитывали. Пока он гонял порожняки по городу, сигареты открылись у входа на рынок, но уже в специальном отдельном киоске. Там же, рядом, открыли новую наливайку под названием «Разлив»[45]. Нарисовали большую вывеску с Лениным, который на фоне шалаша держал в руках чекушку. Народ пребывал в восторге, а Филиппыч – в бешенстве. Во-первых, он ненавидел Ильича, а во-вторых, появление конкурента подкосило посещаемость его точки.
