Орлов махнул рукой, давая понять, что Цыпу ждет отнюдь не светлое будущее. Даже, наоборот, темное.
– А я думаю, жалко дурака, эти угандонят, а наши еще и спишут на тебя чего-нибудь вдобавок. Ты ж наркет, какой с тебя ответ? – продолжал капитан.
Цыпа не нашел в себе сил ни на сопротивление, ни на обиду.
– И шо делать?
– Ехать, – вздохнул Орлов. – Посидишь в одном месте пару дней, я думаю, скоро оно решится как-то.
– Как?
– Как-то!
Орлов отправился в кухню, где истребовал у мамы чаю, а Цыпа сел в туалете думать, как быть. Варианты что-то вообще не прикидывались, это в кино люди хотят уехать из города, будто их там что-то ждет. Вообще-то, у них, наверное, есть какие-то сбережения. А у Цыпы денег нет. Совсем. Куда теряться и за какие шиши? Туфли продать Косте-Карлику? Бяша первым сдаст, с Филиппычем некстати рассорились, а Бэла… Бэле бы самой помочь, но это вопрос второй.
Эх, жаль, эмигрировала Светка с «Детского мира». Цыпа и повстречался-то с ней всего одно лето, но ее пахан, молодой пенсионер конторы глубокого бурения[57], в районе полковника, Цыпу любил, видел зятем и все такое. Вот у того можно было помощи попросить, но теперь они на другом конце глобуса, а Цыпа сидит на родном скрипучем очке и, вполне возможно, делает это в последний раз.
– Что, Данила-мастер, не выходит каменный цветок? – спросил капитан из-за двери, и было слышно, что засмеялись этой шутке все, даже батяня, которого, по идее, ближе войны в Югославии сейчас ничего не должно было волновать. «Весело им», – подумал Цыпа, вставая и прощаясь с родным гробиком, где столько было сижено и думано.
– Вы его арестовываете? – тихо спросила мать в прихожей.
– Разве так арестовывают? Нет, мы на рыбалку договорились, а ваш юнец ушел в заплыв и забыл за договор.
– Я ж не знаю…
– Даст Бог, и не узнаете, – ответил Орлов и скомандовал обувающемуся Цыпе: – Шевели поршнями, вечернюю зорьку пропустим.
Цыпа ждал, что на улице капитан хотя бы просканирует окружающее пространство на предмет не то слежки, не то засады, но хера с два – вышли, как друзья по работе, и пошли к машине – той самой «тойоте», на которой в прошлой, удачной жизни, ездили на «точку».
– Мне в багажник? – поинтересовался пересохшим горлом Цыпа и вспомнил, что забыл водички попить, а как же это было бы кстати.
– Может, тебя еще на крышу привязать, как оленя? – ответил Орлов, обходя машину. – Садись, прикинься ветошью и не отсвечивай[58].
«М-да, со вкусом у капитана местами проблемы, Филиппыча от такого покрутило бы», – подумал Цыпа, пытаясь хотя бы в мыслях придерживаться обычного поведения.
