Шейн пожал плечами и наполнил бокал щедрой порцией коньяка, добавив три кубика льда. В этот момент раздался звонок в дверь.
— Я открою, — Шейн направился к входной двери и через мгновение посторонился, пропуская в прихожую тучную фигуру Алонсо Дж. Шустера.
Адвокат с достоинством кивнул. Шейн заметил, что держится он значительно более прямо, чем раньше, а его глаза за стеклами очков в роговой оправе никак не отражают следов недавней попойки.
— Заходите, мистер Шустер. Надеюсь, вы не откажетесь выпить с нами, — Шейн запер дверь и махнул рукой в направлении Люси, которая удобно устроилась в кресле с бокалом в руке. — Это моя секретарша, Люси Гамильтон. Люси, это мистер Шустер.
— Очень польщен, — пробормотал Шустер тоном, противоречащим его словам. Затем он повернулся к Шейну и покачал головой. — Прошу вас, давайте обойдемся без выпивки. Мистер Шейн, я пришел сюда в надежде обсудить с вами один очень конфиденциальный вопрос личного характера. Он имеет жизненно важное значение, — Шустер кашлянул. — Покинув дом Эймса, я навел справки на ваш счет и получил заверения, что вы являетесь известным в здешних местах и весьма компетентным частым детективом. Я хотел бы проконсультироваться с вами; мой вопрос входит в сферу ваших профессиональных интересов.
Адвокат замолчал и с сомнением взглянул на Люси, а также на батарею рюмок и бокалов. Шейн расхохотался, взял его под локоть и бережно усадил в кресло.
— Мы нигде не сможем поговорить более конфиденциально, чем здесь, — сказал он. — Мисс Гамильтон — это бронированный сейф, уверяю вас. Кстати, если вы измените мнение насчет выпивки, то дайте мне знать в любой момент.
Детектив налил себе рюмку коньяку и уселся на стул напротив Шустера.
— Признаться, я думал, что, переночевав в отеле, вы рассчитывали улететь в Нью-Йорк первым же рейсом, — сказал он.
— Я действительно остановился в отеле на Третьей Авеню и забронировал себе билет до Нью-Йорка на девять утра. Но я не могу покинуть Майами до тех пор, пока дела находятся в таком положении, как сейчас. Сначала, в тот момент, когда я узнал о смерти мистера Эймса, мне показалось, что в определенном смысле моя миссия выполнена… что я могу со спокойным сердцем возвратиться в Нью-Йорк и сообщить моему клиенту… э — э — э… сообщить ему, что все в порядке.
Однако вскоре меня посетила неприятная мысль. Смерть мистера Эймса не в полной мере разрешает ту проблему, для обсуждения которой я прибыл. Возникает вопрос: кто унаследует его личные бумаги? Какие будут сделаны распоряжения по поводу имущества? Будет ли его вдова, или, предположим, его секретарь, продолжать публикации в колонке новостей? Кто будет осуществлять контроль над публикациями?
