Доктор Шофитт отвел Шейна в кабинет, где вынул у него из-под кожи несколько мелких кусочков стекла и наложил швы на левую бровь. При падении Шейн вывихнул левое плечо, и теперь оно сильно ныло. Лейтенант Уинг с экспертом по взрывным устройствам работали в развороченной палате. Судя по всему, убийца точно знал, где была расположена кровать Чэдвика. Глядя на изуродованные куски металла, Уинг сухо поздравил Шейна с мудрым решением провести ночь, сидя на стуле. Нортон, услышавший крик Шейна, выбежал в коридор; бомба взорвалась в тот момент, когда он взялся за ручку двери. Дверь слетела с петель и протащила его несколько метров по коридору, упав затем на него сверху.
Роза Хеминуэй и большинство пациентов разошлись по своим палатам, госпиталь постепенно успокаивался. Было два часа ночи. Шейн неутомимо расхаживал перед главным входом, когда к лестнице подкатил автомобиль. Тим Рурк вывалился наружу.
Лицо его отекло от недосыпания, пуговицы на рубашке были застегнуты вкривь и вкось. Он пригладил рукой растрепанные волосы — единственный знак внимания, оказываемый им своей шевелюре.
— Здорово, Майк, — сказал он. — Ну и жуткий у тебя вид. Опять дрался?
— Придумай что-нибудь поумнее, — проговорил Шейн.
— Мне сказали, ты был в комнате во время взрыва, верно?
— Второй этаж, — коротко ответил Шейн. — Взгляни наверх — может, и увидишь.
— Не уходи никуда, Майк. Здесь не найдется ничего выпить?
— Наверху у меня была бутылка коньяку, — сказал Шейн. — Если хочешь, поищи ее, но вряд ли тебе повезет.
— Здесь должен быть врач. Это же госпиталь, верно? Попробую расколоть его на пузырек перевязочного материала.
Шейн оставался у входа еще пятнадцать минут, пока Рурк осматривал место происшествия и звонил в свою газету. Репортер вышел из здания хмурый, с потухшей сигаретой в зубах.
— Доктор-моктор не хочет прописать выпивку, — сказал он. — Поехали ко мне, а? У меня на дне дедушкиного сундука хранится пара пузырей на крайний случай.
— Потом, — сказал Шейн.
— Потом! Двое суток подряд — это многовато. Я уже старик. Я быстро устаю.
— Садись, — сказал Шейн.
Что-то в его тоне удивило Рурка: репортер опустился на ступеньку лестницы. Шейн сел рядом.
— Я кое-что выяснил, — начал Шейн. — Но время ответов еще не пришло. Сегодня утром… черт побери, вчера утром ты сказал кое-что, и это самое «кое-что» может все прояснить, если только я вспомню, что это было.
Рурк скривился.
— Это одно из самых неясных высказываний, которое я когда-либо слышал из твоих уст, — заметил он.
