Плато уже открывал дверь, когда к нему подбежал Тим Рурк.
— Гарри! — выкрикнул он на бегу. — Мистер Плато! Рурк выглядел так, что Майклу Шейну показалось, будто его друг только что выбрался из навозной кучи. Тим Рурк никогда не был щеголем, но сегодня, судя по всему, он спал не раздеваясь. Глаза его вспухли и были похожи на тонкие щелки, длинные пальцы заметно дрожали. Лицо репортера приобрело землистый оттенок, а голос с хрипом вырывался из глотки.
— Что вам угодно? — спросил Гарри Плато, с отвращением глядя на Рурка.
— Секундочку, пощадите. Дайте мне собраться с мыслями, — репортер взглянул на Шейна. — А все из-за тебя, Майк! Это в твоем стиле — будить человека в четыре утра по пустякам.
— В пять, — улыбаясь, сказал Шейн.
— Ты знаком с этой гиеной пера, Майк? — спросил Плато.
— Пожалуйста, не надо прозвищ, — репортер умоляюще взглянул на Плато. — Обычно я точно парирую выпады, но сегодня утром мое остроумие куда-то подевалось. Гарри, каково ваше мнение о Люке Куинне? Я слышал, он выдвигает свою кандидатуру.
— Вам придется подождать голосования, — холодно ответил Плато.
— Вы хотите сказать, он не будет участвовать в гонке?
— Я не хочу говорить вам ни слова, мистер борзописец, — Плато вошел в номер и захлопнул за собой дверь.
Рурк вздрогнул.
— Обязательно нужно было хлопнуть погромче, — пожаловался он.
— Я-то думал, ты сегодня с утра скажешься больным, — заметил Шейн. — Но ты, оказывается, на своем посту: бодр и проницателен, как всегда.
— Теперь еще и ты будешь меня подначивать, сукин сын. А что ты скажешь по поводу джазового концерта, который ты мне устроил в четыре утра? Когда мне звонят и спрашивают, провел ли мой друг ночь в моей квартире, я всегда готов выручить друга. В один прекрасный день он сделает для меня то же самое. Но откуда эта проклятая спешка? Что, нельзя было позвонить попозже?
— Тебя ведь никто не заставлял лжесвидетельствовать, Тим, — мягко напомнил Шейн. — Я действительно провел ночь у тебя — по крайней мере, большую ее часть. Мы играли в покер, помнишь?
— Само собой, играли. Но если ты думаешь, что я могу припомнить, сколько было народу и кто когда ушел, то ты сильно ошибаешься, парень. Не исчезай. Здесь наклевывается важное дельце.
С этими словами Рурк отошел в сторону, протиснулся между двумя делегатами союза транспортников и устремился вслед за высоким румяным человеком лет тридцати пяти на вид, одетым слишком тщательно, чтобы быть кем-то иным, кроме высокопоставленного профсоюзного деятеля. Его лицо, украшенное дымчатыми очками в роговой оправе, хранило непроницаемое выражение. Строгий костюм в тонкую полоску, как прикинул Шейн, обошелся владельцу не меньше, чем в четыреста долларов, из нагрудного кармана выглядывал аккуратно сложенный носовой платок.
