Мария-Луиза все еще любила Наполеона и, случись так, что она и сын воссоединились бы с ним, политические последствия могли оказаться непредсказуемыми. Австрийский канцлер Меттерних, прекрасно изучивший цветущих молодых женщин, в особенности молодых жен, оказавшихся разлученными со своими супругами, по собственному опыту точно знал, что следует делать в подобных случаях.
До того как «скорбный цветок гордой Австрии» (как выразился Байрон) покинула Орлеан, она дала понять, что желает воссоединиться с супругом. Вот что она писала ему; «Я хочу быть подле тебя и ухаживать за тобой». Более того, она послала ему тридцать ящиков с золотыми слитками на сумму более двух с половиной миллионов франков. С большим трудом ее удалось отговорить от намерения ехать к нему в Фонтенбло. Секретарь Марии-Луизы, барон де Меневаль докладывал секретарю Наполеона на следующий день после отъезда из Орлеана: «Фактически она пленница, страдающая и глубоко озабоченная». Ее отец, император Франц, уговорил ее выехать из Рамбуйе в Вену всего лишь на пару месяцев. Императрица написала Наполеону, что ее отец был «весьма добр» к ней, хотя это «не излечило меня от ужасного потрясения, пережитого мной, когда он запретил мне присоединиться к тебе, видеть тебя, уехать вместе с тобой», после чего добавила: «Я не смогу быть счастлива без тебя». Эта познавшая радости телесной любви женщина говорила чистейшую правду.
Она пробыла с сыном в австрийской столице до конца июля, а затем, оставив мальчика с гувернанткой мадам де Монтескье, отправилась на воды в Экс-ле-Бен для поправки здоровья.
В специально снятой для нее вилле в распоряжение Марии-Луизы был предоставлен конюший и мажордом генерал фон Нейпперг, получивший от Меттерниха детальнейшие инструкции.
Барон фон Нейпперг должен с предельным тактом отговорить герцогиню Колорно (вымышленное имя для Марии-Луизы) от поездки на Эльбу, поездки, которая больно отзовется в отцовском сердце Его величества, что лелеет в душе самые нежнейшие надежды на счастье своей дочери. Вот почему барон обязан убедить (ее), любыми средствами отговорить от задуманного».
Князь Меттерних имел в виду именно «любые» средства, когда писал барону.
Генерал-лейтенант Адам, барон фон Нейпперг, колоритное сочетание дерзкого кавалериста и светского дипломата, был человеком, чья судьба тесно переплелась с судьбами наполеоновского клана. Родился этот «немецкий Байяр», как назвала его мадам де Сталь, в 1775 году. Принадлежал Нейпперг к древнему швабскому роду и с пятнадцати лет служил в гусарах. Карьера его была воистину выдающейся. Не успел он вступить в австрийскую императорскую армию, как от удара французской сабли в битве при Неервиндене лишился глаза, что, правда, ни в малейшей степени не охладило его боевого пыла, и он продолжал принимать участие в нескончаемых кампаниях против революции и Бонапарта, включая сражение при Маренго. Французов он ненавидел, как никого в мире. В 1810 году Нейпперг был направлен австрийским посланником в Стокгольм, где добился удивительных успехов, сумев склонить Бернадота на сторону русских против Наполеона. Искусное командование кавалерией и личный героизм у Лейпцига в 1813 году способствовали его повышению до чина генерал-лейтенанта. Именно Нейппергу было предоставлено почетное право принести весть о победе в Вену. В следующем году он имел поразительный успех в качестве австрийского посланника в Неаполе, где вынудил флюгера-Мюрата подписать договор с союзниками о совместных действиях против Франции. Позже, в 1815 году, на поле боя Нейпперг лично разбил все честолюбивые планы Мюрата. В 1814 году он ввел первые австрийские части в столицу Евгения, Милан. Нейпперг уже встречался с императрицей, когда был одним из ее двенадцати камергеров во время визита в Прагу в 1812 году, хотя тогда она вряд ли обратила на него пристальное внимание. Тем не менее она не могла не заметить его, этого «beau sabreur» «старого режима», который наверняка являл собой колоритную фигуру, — мужественный красавец в ослепительном гусарском мундире с черной повязкой на одном глазу. Он был крепкого сложения, со светлыми кудрявыми волосами и короткими светлыми усами. Лицо его было цветущим, хотя и немолодым (Нейпперг был всего на шесть лет моложе Наполеона).
