Вспомнив, как эти женщины, стоя на солнце, непринужденно обсуждали убийство, Мириам улыбнулась. Мистер Беккет, кажется, этого не заметил, либо просто привык ко всяким проявлениям горя, какими бы странными они ни были. Вдруг скорбящие близкие приходили к нему в контору и в приступе муки срывали с себя одежду или мочились в штаны? Мириам внимательнее присмотрелась к молодому человеку, связавшему свою профессию с трауром. А он довольно привлекательный, мелькнула мысль. На пару-тройку дюймов ниже ее ростом, но в постели это не имеет значения, а если все время двигать гробы, то невольно нарастишь мускулатуру, верно? И тут же спохватилась: «Ну ты даешь! О чем ты только думаешь?»
Ущипнув себя за светло-рыжий ус, мистер Беккет посмотрел на Мириам с дежурным сочувствием. Все его и без того скудное обаяние тут же улетучилось.
Он словно ждал от нее сигнала, только вот какого?
— Пройдем в траурную комнату или сначала обсудим дело? — спросил он в конце концов.
А, теперь понятно. Что ж, лучше сразу покончить с прощанием, а деньги он подождет.
— Я бы хотела увидеть мать.
— Разумеется, — кивнул он с таким видом, будто с самого начала знал, что Мириам захочет увидеть тело, будто заглянул в каждый потаенный уголок ее души. Эта фамильярность возмутила Мириам, но она не подала виду.
Поднявшись из-за стола, он распахнул остекленную дверь и провел Мириам в коридор с вазами вдоль стен. Букеты в них были такими же искусственными, как лилии в кабинете. Пахло мастикой для пола, а не цветами. Пчеле тут поживиться нечем, разве что соберет нектар с мертвых.
Мистер Беккет остановился у двери и, повернув ручку, пропустил Мириам вперед. Ну вот, наконец-то наедине. Улыбнись, мама! Твоя дочь дома.
Мириам вошла в комнату. На маленьком столике у дальней стены горели две свечи. Повсюду виднелось еще большее изобилие искусственных цветов, и здесь их фальшивая пышность казалась безвкусицей даже сильнее.
Комнатушка была совсем маленькой. Места хватало лишь на гроб, стул, стол со свечами и пару живых душ.
— Вас оставить с матерью? — поинтересовался мистер Беккет.
— Нет, — выпалила Мириам куда громче, чем позволяли размеры комнатушки. Даже свечи чуть закашлялись от такой бестактности. — Останьтесь, пожалуйста, — уже тише добавила она.
— Как пожелаете, — покорно ответил тот.
На мгновение Мириам задумалась. Многие ли на ее месте скорбят у тела в полном одиночестве? Интересная бы вышла статистика. Разум словно разделился надвое: на бесстрастную наблюдательницу и перепуганную участницу. Многие ли, оказавшись у мертвого тела родного человека, просят составить им компанию — неважно какую, лишь бы не оставаться наедине с тем, кого знали всю жизнь?
