С ключами в руке она направилась к машине, но вдруг решила, что пойдет к Джуди пешком. Очищенный бурей воздух бодрил свежестью, и Мириам захотела воспользоваться возможностью прогуляться по знакомым улочкам в последний раз.
Можно даже пройти по Тропе духов, подумала она. Десять минут — и у Джуди.
На своем пути вдоль карьера Тропа делала длинный, коварный поворот, так что с одного края даже не было видно другого. Вот почему Мириам заметила брешь в стене, только когда до нее оставалась всего пара шагов. Ее уверенная походка сбилась. Внутри что-то дрогнуло и потянулось навстречу.
Перед ней зияла дыра — широкая, притягательная. За обрывом, куда был бессилен проникнуть тусклый свет фонарей, тьма казалась беспредельной. Все равно что стоять на краю мира. За скальным выступом не оставалось ни глубины, ни расстояния — только мурлыкающий в предвкушении мрак.
Мириам потрясенно смотрела на брешь, а куски цемента осыпались в пропасть. Она слышала, как они отскакивают от камней, слышала даже всплески глубоко внизу.
Однако были и другие звуки, совсем близко — звуки, о которых Мириам молилась, чтобы никогда не услышать их наяву. Оцепенев от ужаса, она различила скрежет когтей о камни и шум едкого дыхания твари, что так терпеливо ждала этого мгновения и сейчас умышленно медленно преодолевала последние метры между ними. Да и к чему ей торопиться? Она знает, что ее жертва примерзла к месту от страха.
Тварь из карьера приближалась, ждать помощи было неоткуда. Вот на камнях распластались пальцы, из-за края обрыва почти выглянула темная от грязи и порока голова. Даже сейчас, в непосредственной близости от добычи, тварь не торопилась, от чего становилось еще более жутко.
Маленькой девочкой Мириам хотела умереть прямо сейчас, до того, как это существо ее увидит, а взрослая женщина — посмотреть на своего извечного мучителя. Просто взглянуть на один жуткий миг, чтобы знать, как он выглядит. Все же это существо тут столько ее прождало. У такой терпеливой злобы наверняка есть причины, и, возможно, они отразятся на его лице.
И как она могла думать, что сумеет этого избежать? Смеялась над своими страхами при свете дня, но все — фальшь. Пот детских лет, горячие ночные слезы, стекавшие прямо из уголков глаз в волосы, непередаваемый ужас — все это вернулось. Выползло из темноты, а она одна, в итоге — одна. Одинокая, как бывают одиноки лишь дети, запертые вместе со своими невыразимыми чувствами в личном аду невежества, незримые коридоры которого простираются во взрослую жизнь.
