Доверие, полное и неоспоримое доверие между нами, всегда и во всем – это единственное, что по-настоящему ценно для нас, даже в таких жестких играх. И я снова доверился волку, склонил голову на бок, сам обнажая голую шею, еще больше искушая. Сможет ли он остановиться в этот раз? Если бы в зубах у волка оказался кто-то другой, финал был бы печален, но его язык лакал именно мою кровь, и нас связывало намного большее, чем даже дружба.
Это существо наделено безграничной властью и эту жесткую игру он затевал, чтобы осознать, не переступил ли он последнюю черту, понять насколько крепка сила воли под напором адреналина и искушения кровью. Волк испытывал себя, а я позволял ему подобные игры, потому что знал какая колоссальная ответственность лежит на нем.
Целую минуту ничего не менялось, накал эмоций не отпускал, а потом лавина схлынула, и сила властности вновь уснула внутри, до поры. Мы упали на колени, привалившись к стене. Ноги не держали обоих, а тела дрожали мелкой дрожью.
- Это такое «Здравствуй» у тебя, Варк, - устало откинувшись назад в теперь уже дружеские объятия, уточнил я.
- Что-то типа того, но это еще не все…- многозначительно пообещал Варк. Он стремительно развернул меня к себе лицом и приник к губам долгим, сводящим с ума поцелуем. Куда все делось? Теперь меня ласкал самый нежный на свете любовник.
- Вот теперь приветствие закончено, - довольно улыбался мой волк.
- Зараза ты. Зачем кровью все заляпал? И вот почему я все это терплю? - начал заводиться я.
Но Варк довольно урчал и слизывал шершавым языком кровяные дорожки с моего тела, явно не впечатлившись гневом. Ну, что с него взять? Такой вот у нас в компании есть альфа, спорить или обижаться бесполезно. И что самое интересное – его любят именно таким. Паршивец знает и пользуется на полную катушку.
Когда-то, под влиянием непреодолимых обстоятельств, чтобы облегчить участь моего Создателя, я был вынужден позволить Варку овладеть собой. Не скажу, что мне это было совсем уж неприятно, но сам я никогда к этому не стремился бы.
Варк был в первую очередь моим другом и только иногда любовником. Но любимым я бы его не назвал никогда и он об этом знал. Только одного мужчину я мог позволить себе так назвать – Дара, с первой минуты своего сотворения. Я готов был делить его с другими, но иногда чувствовал себя лишним. Быть может еще и поэтому стремился жить отдельно, совсем рядом с Инейей, но все же самостоятельно. Я часто задумывался над своими чувствами к Дару, Варку, Мейкшелу… и все больше понимал, что мне нужно нечто иное, лишь мое.
