И радостные возгласы народа всколыхнули всю площадь. В воздух взлетали шапки, мужчины поднимали сжатые в кулак руки, женщины размахивали белыми и пестрыми платками.
Стойко Попович дал знак, чтобы люди расступились и пропустили знатного гостя; заодно он распорядился, чтобы всех волонтеров Мамарчева развели по домам и угостили на славу. В этот день во всем селе не было ни одного дома, куда бы не пришли в гости по одному, по два, а то и по три русских и болгарских солдата. А в домах, которые были попросторней, гостило по целому отделению, и всюду воинов сажали за богато накрытые во дворе столы.
Капитан Мамарчев, разумеется, предпочел дом Стойко Поповича. Во время встречи на площади он все время посматривал на свою сестру Русу и на ее сынишку Сыби, которому уже исполнилось восемь лет. Георгию не терпелось хоть словечком с ними обмолвиться, но не представлялось удобного случая. И вот теперь, когда он пришел к ним в дом, Руса повисла у него на плече и плакала, долго не отпуская его.
— Братец родной! Довелось-таки нам свидеться…
А маленький Сыби то и дело выкрикивал:
— Дядя, я тоже хочу стать капитаном!
— Станешь, родненький, станешь! Дай только освободиться от турок, и тогда сможешь стать кем захочешь. Главное, скорее выкурить турок с Балканских гор, а там все пойдет как по маслу.
— И сливенцы такого мнения, — заметил Стойко Попович. — Они ждут не дождутся, чтоб русское командование дало знак.
— Какой им нужен знак? — возразил Георгий. — Все сейчас в наших руках. Мы сами должны действовать.
— Это верно, — согласился Стойко. — Только все надо делать с умом, Георгий! Третьего дня видел в Сливене Ивана Селиминского, так он тоже говорил мне, что все надо делать с умом и тайно… Чтоб турки не догадались.
— Селиминский? — удивился Мамарчев. — А чем он занимается?
— Просвещает народ.
— А на каком языке?
— На греческом.
Капитан Мамарчев нахмурился.
— Послушай, Георгий!.. — продолжал Стойко. — Наш Селиминский, хоть он не умеет ни читать, ни писать по-болгарски, хороший патриот. В Сливене его братство делает много полезных дел для народа. Он ополчился против фанариотов[32] хотя сам когда-то учился у них. Верно, читает и пишет он только по-гречески, но кто сейчас среди нас, болгар, обучен грамоте по-другому? Ни школ, ни книг у нас нет своих. А греческий — его знают по всему свету, и притом с глубоких, древних времен.
— Я не собираюсь говорить ничего плохого о греческом языке, — возразил Мамарчев. — Как волонтер, я кровь проливал за Грецию и греческий народ.
