— Вы? Вздумали ко мне? Но вы меня не знаете…
— Знаю, знаю! — прервала она.-- Ах, не говори мне вы… Все знаю! Ты его друг, у вас все было заодно, вы вместе пропадали… Его бог помиловал, а ты… Где же мама?
— Мама?
— Твоя мама! Я ее ножки поцелую…
— Мамы нет…
— Господи!
Она опять бросилась ему на шею.
— Нет? Умерла? Ты один? Давно? Ваня, слышишь? Один, с весны, давно…
— И не написал! — сказал Заборовский.
— Кому?
— Я столько раз давал адресы…
— Я не получал.
— Тебя переводили?
— Я здесь безвыездно пять лет.
— Так это обыкновенная история! — возразил Заборовский, нетерпеливо смеясь. — Ну, этот вопрос исчерпан: свиделись. Возобновим знакомство. Мы, друг мой, совершаем свадебное путешествие. Оригинально, не правда ли, по сугробам? Все-таки летим сравнительно на юг; не на золотое солнце, а в золотой Питер, к людям, на свет божий. Ведь она ни о чем понятия не имеет! Ведь всего пятнадцать лет, — совсем девочка. Мы получили une dispense и три недели тому назад соединились… Так ли, три недели, Catherine?
— Да, — выговорила она.
— Пятнадцать лет, но хитрость — совсем зрелая, женская! Вообрази, берет с меня, уж не просто — слово, а целую клятву, что я исполню ее первое желание. Делать нечего; сам знаешь: женщина если что затевает… и, наконец, нельзя же! Добиваюсь, что такое? — молчит. Третьего дня приехали в Т*, она объявляет: "Вези меня к Вотякову". Полсотни верст, но клятва!!
Она все смотрела на Вотякова. Он тоже взглянул пристальнее в ее беленькое кругленькое личико и огромные черные глаза с закрученными ресницами. Ее волосы, обрезанные до плеч, влажные от мороза, уж высохли и кудрявились.
— Рассказывай о себе, — сказала она тихо.
— Мне рассказывать нечего, — возразил он, — вот все тут.
— Чего же ты ждала больше? — спросил муж.
— Все! — повторила она, — только?
Она зажала лицо обеими ручками; Вотяков отвел их и поцеловал.
— Полно, голубушка…
— Я не знал, Catherine, какая ты нервная, — заметил Заборовский. — Спроси его самого; ему, — натурально, сравнительно! — еще не так дурно, как бывает. Не особенно глухо: город хоть уездный, всего пятьдесят верст; может быть общество… И здесь — комфорт, чистое помещение. Как тебе удалось такое найти?
— Пристройку сделали.
— Ты сам? на свой счет. Нашлись средства? — договорил Заборовский с грустной улыбкой.
— Мать привезла с собою, что собрала, денег, — нетерпеливо отвечал Вотяков.
— Ликвидация… Да!! Трудны бывают ликвидации!.. А хозяева что? Они, кажется, не здешние уроженцы: говорят по-человечески.
